Аналогичный мир - 2
Шрифт:
— Сэр, — Чак умоляюще смотрел на него. — Я выполнял приказ. Я… я не мог отказаться, сэр. Это неповиновение, за это… Хозяин велит, и рабы делают, все рабы так, сэр. У меня не было выбора, сэр.
— Я понимаю, — кивнул Жариков.
— Сэр, — ободрился Чак, — вы, если мне можно попросить, вы скажите ему, что если бы не приказ, я бы никогда, ни за что…
Жарикову очень хотелось, ну, прямо на языке вертелось и пощипывало, спросить про Колумбию, но он уже привычным усилием сдержал себя. Ему надо слушать, не споря, а только слегка
— Сэр, нам приказывали, и мы делали. Мы хотели жить, сэр. За неповиновение смерть, сэр. Так всегда было. Они, ну, парни, попрекают меня, а сами, сами тоже по приказу всё делали. Разве не так, сэр? — Чак посмотрел на Жарикова, ожидая его кивка. — Сэр, я не хочу плохо говорить о них, но… но они были такими же.
— Были, Чак. Я согласен. А сейчас?
Чак пожал плечами, снова потёр лоб.
— Я не знаю, что надо говорить, сэр. Они работают по вашему слову, сэр, — усмехнулся, — и называют себя свободными. Вы не наказываете их за это, значит… значит, вам так надо, сэр. У… белых есть разные… причуды. Я не спорю, сэр.
Жариков сдержал вздох. Опять, как всегда. Сказав что-то своё, искреннее, буквально бежит в своё прошлое, сам себя убеждает в своём рабстве.
Чак искоса внимательно посмотрел на Жарикова и осторожно спросил:
— Сэр, а когда всё восстановится, вы оставите меня здесь, в госпитале?
— Зачем? — ответил вопросом Жариков. — Вы хотите здесь работать?
Чак пожал плечами.
— Я же всё равно должен отработать. Лечение, еду, всё остальное… лучше уж здесь.
— Как бывший раб вы имеете право на бесплатное лечение.
— Так что? — изумился Чак. — Парни не за это работают?
— Нет, — улыбнулся Жариков. — Они получают деньги, зарплату.
— За деньги, значит, — Чак даже головой покрутил. — Они мне говорили, я не верил.
— Скажите, Чак, а вы кому-нибудь верите?
Чак отвернулся, явно пересиливая себя, не давая самому себе говорить, несколько раз дёрнул кадыком и снова повернулся к Жарикову.
— Сэр, я могу говорить правду?
— Да, — твёрдо ответил Жариков.
— Я стараюсь не верить, сэр, меня всегда обманывали. Все, — и не смог удержаться, — белые. Простите, сэр, но это правда.
— А своему хозяину вы верили?
— Которому, сэр?
— Грину.
— Ему я верил, — в голосе Чака зазвенела сдерживаемая ненависть. — А он… Он сделал меня таким. И предал. Продал и меня, и клятву мою. Вы… вы ведь знаете об этом, сэр, ну, о рабской клятве?
— Да, я слышал об этом.
— А… а разве парни не вам давали клятву? — вырвалось у Чака.
— Нет, — глаза у Жарикова еле заметно напряглись. — Я не рабовладелец, и клятва раба мне не нужна.
— Сэр, я не хотел обидеть… — Чак на мгновение втянул голову в плечи. — но… простите, сэр, но они так верят вам. Я думал, они на клятве.
— А Говарду вы тоже верили? — мягко спросил Жариков.
— Старому Хозяину? — помедлив в секунду,
— А вам?
— После того… что нам сделал Грин, тоже, сэр. Он, если он считал, что мы можем не выполнить приказ, он говорил… эти слова. И тогда мы уже делали всё.
— А Грин?
— Тому они были не нужны, не так нужны. Мы и так делали всё, что он велел. А, — и с видимым усилием, — Старый Хозяин не доверял нам. Он никому не доверял. А верил… он верил деньгам, сэр.
— А Ротбусу?
— Они все служили ему. Как… как рабы. И он на всех смотрел, как на рабов, — продолжил о своём Чак.
— Вы верили Ротбусу? — повторил вопрос Жариков.
— Он… он заставил меня дать ему клятву, — Чак улыбнулся. — Думал, это ему поможет, когда придётся вернуться.
— Вторая клятва недействительна?
— Мне уже было всё равно, сэр. Ротбус… это даже не человек, сэр. Он любил видеть пытки. Всё равно, кого пытают, за что, нужно, не нужно… Старый Хозяин, — с каждым разом произнесение этого имени давалось Чаку всё легче, — всё делал… с пользой, нет, с выгодой. А этот…
— Вы долго были у него?
— Больше года, сэр. И до этого… меня часто ему сдавали.
— А когда он заставил вас дать ему клятву?
— В последнюю аренду, сэр, — Чак пожал плечами. — Наверное догадывался, что последняя.
Жариков задумчиво кивнул.
— Устали, Чак?
Тот с настороженной неопределённостью повёл плечом.
— Не очень, сэр. Вы… вы не сердитесь на меня? Я тут наговорил вам всякого.
— Я хочу помочь вам, Чак. Чтобы вы могли нормально жить. Не палачом по приказу, и не маньяком, который не может жить без убийств, без насилия. Но и вы должны хотеть этого, Чак. Вы, именно вы сами, должны захотеть и решить.
Чак молча опустил голову. Жариков ждал. И, наконец, тихое, еле слышное:
— Это… это невозможно, сэр.
— Почему? — терпеливо спросил Жариков.
— Это… это как клеймо, — Чак ещё ниже опустил голову, уткнулся лбом в колени, свернулся клубком, подставляя спину под возможные, а для него неизбежные удары. — Андре верно сказал… необратимо, это необратимо… — и вдруг резко вскинул голову: — А где Андре, сэр? Вы… его наказали, сэр? За что?
— А вы хотите его видеть? — Жариков улыбнулся. — Вы же ругались всё время.
Чак пожал плечами.
— Да как со всеми. Просто… — и, не договорив, отвёл глаза.
— Он заболел. Простудился, — Жариков по-прежнему улыбался. — Я скажу ему, чтобы зашёл к вам, когда выздоровеет.
— Спасибо, сэр, — ответил заученным тоном Чак. — Вы очень добры, сэр.
Жариков понял, что разговор можно считать законченным. Чак ему больше не верит.
— Не стоит благодарности.
Жариков встал, и сразу встал Чак.
— Спасибо, сэр, я могу идти, сэр?
— Да, Чак, идите отдыхать. И завтра, в это же время, мы продолжим.