Аналогичный мир - 4
Шрифт:
Наконец Андрей выбрал себе пояс, расплатился и тут же вдел его в джинсы.
— Во! То, что надо, брат. Будешь себе что брать?
— В другой раз, — улыбнулся Эркин.
На улице Андрей вздохнул.
— А жаль того. Призовой всё-таки. И нож был…
Эркин кивнул, но возразил:
— Здесь нож на виду всё равно никто не носит.
Андрей нехотя согласился.
— Так-то оно так, а всё равно, жалко, — и тряхнул головой. — Ладно, брат, переживу.
— Никакие шмотки жизни не стоят, — ответил по-английски Эркин. — Помнишь?
— Ещё
Помолчав, Эркин кивнул.
— Да, бывает и так.
Но вспоминать им сейчас не хотелось: уж слишком хорошо кругом. И, пройдя немного молча, заговорили о другом, более важном: что ещё надо купить.
— В игрушечный зайдёшь?
— А что?
— А я тогда сюда загляну, — Андрей неопределённо показал сразу на три витрины.
Эркин внимательно посмотрел на него и улыбнулся.
— Идёт. Тогда у обелиска встретимся.
— Точно! — обрадовался Андрей. — Это ты здоровско придумал.
Действительно, чего им вместе ходить, и подарок он теперь спокойно выберет. И Андрей радостно нырнул в первый же магазин.
Оставшись в одиночестве, Эркин зашёл в магазин игрушек, походил, посмотрел… но если в книгах он теперь хоть немного разбирался, то в игрушках… Нет, без Жени, ему тут делать нечего.
Выйдя из антикварного магазина, Андрей ещё постоял перед витриной, чтобы прийти в себя. Нет, он знал, что антиквариат — это очень, ну, слишком даже очень дорого, даже не помнит, когда и от кого это узнал, но чтоб настолько…! Это ж какую деньгу зашибать нужно, чтоб такое покупать. А сама мысль хорошая, вот чего бы попроще да подешевле найти, но чтоб и смотрелось. А картина эта, где озеро под луной, хороша. Но всей его ссуды уже на неё не хватит. А зайдём-ка тогда… а вот сюда, и, может, современное искусство окажется по деньгам.
К обелиску они пришли почти одновременно с ещё более отяжелевшими сумками и облегчёнными бумажниками. На скамейках никто не сидел: холодно уже для посиделок, но прохожих много, у обелиска топтался фотограф, сновали разносчики, но уже не с пивом, а с пирогами и сбитнем. Эркин и Андрей свалили ношу на скамейку.
— Ну, что? — победно улыбнулся Андрей и по-английски: — Кофе с устатку?
— А чего, в шашлычную не пойдём? — очень удивился Эркин, доставая из кармана мелочь.
Общего капитала хватило на два стаканчика сбитня и три пирожка.
— Совсем без копья? — поинтересовался Андрей, дожёвывая пирожок.
Ну, кое-что мало ли на что, — улыбнулся Эркин. — А у тебя?
— Так же. И времени уже тоже под завязку.
— Доедим и пойдём, — решил Эркин. — Всё, вроде, сделали.
Вытряхнув в рот последние сладкие капли, сбросили стаканчики в урну, разобрали по плечам мешки, а по рукам сумки и свёртки и вперёд, к автовокзалу.
Как-то незаметно потемнело, и посыпал мелкий, нетающий под ногами снеш. Пришлось выпростать
— Всё-таки, смотри, как точно. На Покров снег землю кроет.
— Угу, — согласился с очевидным Эркин. — Слушай, а почему деньги называют копьями. Ну, ты сказал, что ни копья. И от других такое слышал. Даже ещё там, в лагере.
Андрей пожал плечами.
— Не знаю. Говорят так, вот и всё.
— У Полины Степановны спросим?
— Давай, — кивнул Андрей. — А лучше, конечно, у… — он хотел сказать «профессора», но с ходу поправил себя: — Калерии Витальевны, она же историю ведёт. И, в самом деле, интересно.
Шли не спеша, поглядывая на витрины, хотя всё, вроде, и купили, но… нет, в самом деле, всё, что планировали и даже больше, и нельзя хапать всё, на что глаз лёг, и так…
Снег сыпал и сыпал, улица белела на глазах, и, хотя небо затягивали низкие серые тучи, заметно посветлело и стало как-то тише, хотя народу по-прежнему много.
— Зима, — улыбнулся Эркин.
— Точно, брат, — сразу откликнулся Андрей. — Зима пришла.
Их автобус уже был на месте, и, хотя до отправления ещё чуть больше получаса, Семёнов пустил их в салон.
— Грейтесь, а то, смотри, как всерьёз заворачивает.
Они уложили мешки, сумки и свёртки, чтоб при толчках не побило бутылки, и Андрей вызвался сбегать купить чего-нибудь пожрать.
— И мне возьми, — протянул ему Семёнов рублёвку. — Только жратвы, понял? У меня чай в термосе.
— Чего ж непонятного, — ухмыльнулся Андрей и убежал.
Вернулся он быстро с тремя ещё горячими большими калачами и двумя фунтами тоже горячей жареной колбасы в промасленном пакете.
— Подстелить есть что? — деловито спросил Эркин. — А то сиденье замаслим.
— Сейчас газету принесу, — встал Семёнов. — У меня сменщик книгочей, во, пачка в кабине накопилась. И на переднем давайте, там удобнее.
— Тебе виднее, — согласился Эркин.
Расположились и впрямь удобно. Во всяком случае сидя вокруг газеты с едой и термоса. Стаканчик у термоса один, и потому пили по очереди.
Эркин невольно вспомнил алабамское прошлое и хмуро улыбнулся воспоминанию. За общим разговором и едой этого не заметили.
За окном всё валил и валил снег, уже не крупой, а хлопьями. Семёнов встал и, пройдя в кабину, включил дворники.
— Ладно, мужики, пять минут осталось, собираются уже.
— Понял, — Андрей запихнул в рот остаток калача и собрал промасленную бумагу и газету.
Семёнов забрал свой термос и, когда Эркин с Андреем ушли на свои места, открыл дверь. Беззлобно ругаясь и кляня погоду, в автобус полезли засыпанные снегом люди.
— Слушай, — тихо спросил Эркина Андрей, когда автобус уже тронулся, — а откуда он тебя знает? И ты его?
— А со «стенки» ещё вроде, — улыбнулся Эркин. — Да и город-то наш невелик, я уже не по имени, а в лицо почти всех знаю. Ну, и они меня, конечно.