Анарео
Шрифт:
— Почему вы оказали сопротивление при попытке досмотра вашего дома?
— Сама не знаю, что на меня нашло, — дернула плечом медсестра. Она все еще надеялась, что заслуги по работе перевесят нынешний проступок. — Когда я смогу поговорить с начальницей?
— Вы не имеете права ни с кем разговаривать, пока не пройдет суд, — монотонно отвечал Акин. — Почему вы сразу не сообщили о находке?
— Когда вы выпустите меня отсюда? — Может, хоть это как-то подействует на этого тупоголового служаку?
О нет,
…На четвертый день Акин буквально ворвался в камеру. Внешне он был спокоен, но пальцы возбужденно подрагивали — словно рикут только что получил известие о присвоении новой черной планки.
— Ваше дело переводится в Атриум. Собирайтесь.
— Что значит в Атриум? — Анастасия потрясенно уставилась на него. — Атриум разбирает только те дела, которые связаны напрямую с антарами!
Акин не сдержался.
— Ребенок, которого вы скрывали у себя, оказался антаром, — его лицо теперь излучало самодовольство. — Собирайтесь.
Белый свет едва просачивался откуда-то сверху, от собранного в форме купола потолка. В помещении было прохладно и темно, однако Анастасия хорошо видела со своего места лица судей.
Пять одинаковых масок с прорезями для глаз и рта. Антары. По ним нечего сказать: маска не способна испытывать эмоции.
Пять человеческих лиц, и все разные. Но выражение на них одно — бесстрастно-презрительное. Казалось, они осуждают глупость арестантки.
Медсестра сильно похудела со дня своего заключения, и теперь белый халат — рабочая форма, которую заставили надеть по случаю заседания — висел мешком. Кормили здесь неважно, а со дня ареста прошло уже больше двух недель.
Всё это время её допрашивали по несколько раз в день — рикуты самого разного чина, от трех черных полосок до двух белых планок. Больше всего Анастасия боялась увидеть среди черно-белых униформ стражей. Сестра сама однажды видела человека, над которым они поработали — зрелище не для слабонервных.
— Вы обвиняетесь в нарушении служебного медицинского устава, — чеканил слова судья Ардес. — Согласно Договору, медицинским работникам воспрещается заключать брак, иметь детей, в том числе и брать над ними опекунство.
Очевидно, что, не сообщив сразу о найденном ребенке, а также попытавшись оказать сопротивление при его обнаружении, вы решили оставить младенца себе. Очевидно также и то, что несмотря на профессиональное образование, вы не поняли сразу, что ребенок является новообращенным антаром, иначе страх побудил бы вас немедленно подать сигнал.
Таким образом, за недонесение важной информации и за нарушение служебного устава, вам грозит десять лет тюремного заключения.
«Десять лет. Целых десять лет», — женщина смотрела на выщербленную
— Кроме того, рикуты провели проверку вашего рабочего места и обнаружили недостаток шестисот миллилитров крови. Чем вы можете это объяснить?
Сказанное судьей пригвоздило Анастасию к деревянному стулу. Внутри все похолодело.
Со всем этим она совершенно забыла про списанную вперед кровь. Как же звали ту пациентку… Лита?
Найденный ребенок по сравнению с этим — сущая ерунда. Антары очень трепетно относятся к своей пище и такого не простят.
«Отдадут стражам, — подумалось тоскливо. — Точно отдадут».
— Отвечайте, обвиняемая, — судья повысил тон. — Что вы сделали с таким объемом крови?
Анастасия сглотнула.
— Один из пакетов случайно испортился, — медсестра старалась говорить спокойно. — Я уничтожила его, рассчитывая со следующей партией сдать собственную кровь.
— Вы могли оплатить испорченный пакет с зарплаты.
— Это очень дорого, — ответила подсудимая.
Там, где сидели антары, прошел легкий шепоток.
— О человеческой жадности можно слагать легенды, — произнесла небрежно белая маска.
— Мы проверим. — Антар, сидевший ближе всех к Ардесу, наклонился и что-то тихо сказал судье. — Атриум переносится. Окончательное решение суд вынесет через два дня.
Два томительных дня едва не свели арестованную с ума. Женщине мерещились кошмары, в которых являлись стражи, или судья надевал маску антара, и хохоча, объявлял смертный приговор.
Наконец за Анастасией пришли.
В зале было только двое: судья Ардес и антар, сидевший в прошлое заседание рядом с ним.
Ну, чтобы вынести смертный приговор, много людей не нужно, — с горечью подумалось ей.
— Итак, мы проверили все, о чем вы говорили. Согласно Договору, за нарушение устава и недонесение вам грозит десять лет заключения. За уничтожение вещественных доказательств, повторное нарушение устава при работе с человеческим материалом, а также его порчу, минимальное наказание — пятнадцать лет лишения свободы.
«Двадцать пять лет. Полжизни. Ничего. Ничего, выдержим. Главное, не стражи».
— Однако вашим делом заинтересовался сам презис. — Ардес поднял ничего не выражающие глаза.
Анастасия нервно слушала.
Неужели смерть? Если бы только вернуть время, она бы ни за что не прикоснулась бы к ребенку. И уж точно не стала бы помогать той женщине.
Неужели ей придется умереть? Сейчас?
Сестре отчего-то вспомнился чай, который она пила дома, глядя в окно на желтые фонари по вечерам после работы. Горячий, терпкий чай, с молочной пеной, сворачивающейся в маленькие колечки.