Анатомия семейного конфликта. Победить или понять друг друга

Дмитриевский Петр

Для примера приведу несколько современных предписаний о том, как должны себя вести «правильные» мужья и жены.

• Мужчине нужно обеспечивать семью и иметь доход, достаточный для того, чтобы жена не работала.

• Если позиции мужа и жены по каким-то вопросам не совпадают, женщина должна уступить, потому что мужчина в семье – главный.

• Хороший муж должен много времени проводить с детьми и любить это занятие.

• Хорошая жена должна уметь хорошо готовить, и вечером должен быть накрыт стол.

• Женщина должна следить за чистотой в доме и заниматься детьми.

• Супруги не должны ссориться.

• Женщина должна вдохновлять и хвалить мужа.

• Мужчина должен делиться с супругой своими чувствами.

• Мужчина должен быть чутким и спокойным, должен уметь успокоить жену, когда та нервничает.

• Муж

и жена должны иметь одинаковые политические взгляды.

В каком-то смысле, сверяясь с культурными нормами, растерянные супруги могут почувствовать себя увереннее. В самом деле, эти нормы можно рассматривать как сборник житейского опыта: многие пробовали вот так, и им понравилось. Однако у такой попытки опереться на внешние ориентиры есть и свои риски.

Во-первых, может получиться, что мы окажемся в отношениях не с живым человеком, а с каким-то шаблоном. Если в нашей голове надежно поселился идеальный муж (правильная жена), наш супруг или супруга становится вечно проигрывающим идеальному сопернику участником соревнований. Пространство для обид и злости надежно обеспечено.

Во-вторых, представления о норме, которые мы переняли от своих родителей и друзей, могут совсем не совпадать со взглядами супруга. Эта потенциально творческая задача, предполагающая обсуждение и выработку общих ценностей, заменяется на сражение, в котором мы метафорически приглашаем более сильного союзника нас поддержать. Что я имею в виду? Во время дворового конфликта один из его участников может прийти на очередную разборку уже не один, а в компании старшего брата-боксера. Тогда его точка зрения, конечно, окажется весомее мнения его сверстников.

Внешние шаблоны из серии «вот в книжке написано, как должен вести себя нормальный православный муж» или «все психологи говорят, что женщина не должна…» – это схожая ситуация, когда мы привлекаем к участию в дискуссии могущественного «старшего брата» в лице духовных или профессиональных экспертов. Ваш супруг уже вынужден иметь дело не просто с вами, то есть с вашими чаяниями, болью и просьбами, а с «серьезным товарищем», стоящим за вашим плечом.

В-третьих, даже если представления о норме и долженствованиях у мужа и жены сходятся, мы никогда не знаем, сколько усилий прилагает наш супруг, чтобы воплотить эти представления в жизнь. Идея о том, что мой муж/жена делает что-то, что, по моему представлению, он/она и так должен/должна делать, лишает нас возможности испытать к нему/ ней признательность, благодарность.

В-четвертых, важно иметь в виду, что внешние идеи создавались обществом или группами людей далеко не всегда в интересах пары. Общества часто транслируют как само собой разумеющиеся те цели и ценности, которые нужны для его выживания, даже если для отдельной конкретной семьи они не выгодны. Вот пример из политики и бизнеса.

Представим себе общество, государство как существо, у которого есть свои интересы, в том числе выживания. Предположим, что рядом живет довольно воинственный народ. Допустим, человечество еще не изобрело дроны и беспилотники, поэтому в случае угрозы войны с соседями обществу выгодно, чтобы в его распоряжении имелась многочисленная армия. В этом случае семья станет местом, где рождаются будущие воины и труженики тыла, и государству будет выгодно стимулировать деторождение. Не потому, что это общество – нечестное, манипулирующее, а просто потому, что у него тоже есть свои интересы. При этом возникает сложность – каким образом организовать это активное деторождение в семьях. Во-первых, воспитание большого количества детей – это большой труд. Во-вторых, люди в семьях привязаны друг к другу. Вряд ли они будут в большом количестве рожать детей, если им так и сказать напрямую: «Нам необходимо множество молодых мужчин, которые будут в большинстве своем умирать в боях». Общество, столкнувшись с этим ребусом, поступает как искусный маркетолог, который готовит рынок к выходу нового продукта. Мудрым выходом станет одновременный запуск в культурное пространство общества двух ценностей, двух норм. Первая: «Многодетность почетна. Тот, кто регулирует рождаемость, поступает нехорошо».

Вторая: «Умереть молодым за Родину важнее, выше, почетнее, чем поддержать супругу в воспитании детей, или заниматься сельским хозяйством, бизнесом, наукой, искусством».

Такие же интересы есть не только у государства, но и у бизнеса. Производителю йогурта важно, чтобы мужья и жены были убеждены, что кисломолочные продукты чрезвычайно полезны, и активно покупали их. Владельцу

парка аттракционов важно, чтобы как можно больше семей считали нормой совместный семейный досуг.

Это вовсе не означает, что интересы государства и бизнеса по умолчанию опасны для семей. В некоторых случаях они противоположны, но иногда вполне могут совпадать с супружескими. В этом смысле с ними вовсе не обязательно бороться. И все же, когда мы слышим об очередном культурном предписании относительно того, каким должен быть «правильный муж» и как должна поступать «правильная жена», имеет смысл задуматься, для чего возникло это предписание, в какой мере полезно его соблюдать конкретно нашей паре в нашей конкретной ситуации, соответствует ли оно тем задачам, которые мы поставили перед собой на ближайшее время.

У Романа и Оли родился долгожданный сын. Как это бывает, ее телесное влечение к мужу стало уменьшаться. Рома время от времени сетовал, что ему не хватает телесной близости с женой, но оказывать давление, сближаться вопреки желанию супруги тоже не хотел. Ребятам попалось несколько психологических статей, в которых специалисты настаивали на том, что супругам очень важно проводить время без детей. Они честно пытались выполнить рекомендации авторитетных психологов: ходили вдвоем в кафе и в кино. Иногда такие вылазки были удачными, но чаще оба супруга чувствовали себя немного неловко: в воздухе висело ожидание, что теперь уж точно у жены должно возникнуть естественное стремление к мужу. Постепенно Оля стала замечать, что она чувствует телесную нежность к Роману совсем не во время выходов в свет, а в те моменты, когда она наблюдает за игрой Ромы с сыном.

Ей очень нравится включенность мужа, его чуткость к сыну, его озорной взгляд, когда они с ребенком вместе дурачатся. Оля поделилась своими открытиями с мужем. Супруги решили, что советы психологов их паре сейчас не подходят. По выходным ребята стали проводить больше времени втроем с сыном. Через некоторое время их взаимная телесная нежность восстановилась.

Зависимость от бурных эмоций

И философы, и психологи обращают внимание на противоречивость человека. В какие-то моменты самое важное для нас – обрести покой. Что-то оживает в душе, когда мы оказываемся высоко в горах, на берегу лесного озера, в храме между богослужениями. Там, где нет других людей, отступают дела и никто не торопит, можно спокойно вдохнуть, выдохнуть и сделать паузу. Вроде бы получается, что человек стремится к покою, не-деланию.

С другой стороны, он – существо творческое и ищущее впечатлений. Мы сплавляемся по реке на байдарках, ходим смотреть фильмы с яркими сценами битвы или любви, затеваем увлекательные трудные проекты на работе. Получается, что и к движению, напряжению, возбуждению мы тоже стремимся.

Удобнее всего живется людям, которые гибко дрейфуют между разными эмоциональными режимами: могут переживать иногда эмоции высокой интенсивности, иногда – средней, а когда-то – низкой. Однако многие из нас склонны «залипать» в какой-то из крайностей. Одним людям сложно увлечься жизнью, у них мало сил на то, чтобы что-то полюбить. Интенсивные эмоции для них труднопереносимы. Хотя это будет грубоватое обобщение, назовем их людьми депрессивного склада. Другие, наоборот, застревают в переживаниях высокой интенсивности и чувствуют себя очень неуютно, оказавшись в тишине. Интересно, что психика таких людей с одинаковой признательностью реагирует и на приятные эмоции (бурная радость, переполняющая сердце нежность), и на неприятные (ярость, ужас). Получается, что окрас этой взбудораженности для человека по большому счету не имеет значения, важно лишь быть взвинченным.

Чем опасно это залипание, которое можно назвать зависимостью от бурных эмоций? Основной риск заключается в так называемом росте толерантности к стимулу. Мы все знаем, что химическая зависимость (алкоголизм, наркомания) проявляется, в частности, в том, что человек привыкает к веществу и определенной дозировке. Если алкоголик сначала принимает решение пить только по выходным, то, скорее всего, через какое-то время он уже не сможет дождаться пятницы и позволит себе выпить в среду. Люди, пристрастившиеся к наркотикам, склонны не только повышать дозировку, когда прежняя перестает «цеплять», но и пробовать другие вещества, стремясь к кайфу первоначального уровня. Так устроен наш мозг, что к одному и тому же стимулу он постепенно привыкает. Это означает, что о каких бы бурных эмоциях ни шла речь, наш мозг постепенно привыкнет к ним и будет требовать либо смены эмоциональной «темы», либо повышения градуса.