Анатомия семейного конфликта. Победить или понять друг друга

Дмитриевский Петр

Как расшатывают лодку дети

В рекламных роликах счастливые родители и дети сидят на залитой солнцем кухне и дегустируют йогурты. При том, что дети и в самом деле дарят родителям бесценные минуты умиления, нежности и гордости, их появление существенно дестабилизирует уже сложившуюся парную семейную систему.

Вот как об этом пишет отец Александр Дягилев:

«У многих есть такое представление, что когда появляются дети, то отношения автоматом должны стать лучше. Я знаю даже, что некоторые рассматривают появление детей как способ улучшения ситуации в семье. То есть если что-то у нас пошло не так – надо нам ребеночка родить, Господь через ребеночка нас как-то сблизит, и у нас все станет хорошо. Но, на самом деле, если в отношениях между мужем и женой есть некая брешь, то ребенок ее скорее только усилит» [5] .

5

Прот.

Александр Дягилев. «Всё! Я от тебя ухожу!» [Электронный ресурс] // Православие и мир: [сайт]. URL:ya-ot-tebya-uhozhu/ (дата обращения: 22.06.2019).

О том, как появление детей «расшатывает» пару, мы уже начали размышлять в предыдущей главе. Дополним картину еще несколькими наблюдениями.

Для каждого супруга ребенок является в некотором смысле его продолжением. Понимание того, что сын или дочь – отдельная личность со своей судьбой и тайной души, приходит к родителям по достижении чадами подросткового возраста или даже позже. А пока мой ребенок – это немножко я сам. У каждого супруга с ним связано множество надежд и страхов. Часто они уходят корнями в наш собственный детский травматический опыт. А раз так, в те моменты, когда мы неосознанно попадаем в прошлое, мы теряем рассудительность и нас захватывают эмоции. Представления о правильном воспитании в паре, конечно, не совпадают на сто процентов. Из-за этого как минимум время от времени наш супруг (супруга) делает с нашим ребенком «что-то не то». А иногда – что-то, на наш взгляд, совершенно ужасно опасное. Наш детский травматический опыт часто сглаживается последующей жизнью, поэтому, когда делают что-то плохое в отношении нас самих, мы вполне способны оставаться в трезвом диалоге с супругом или супругой, сказать: «Перестань, пожалуйста». Но когда дело касается действий супруга в отношении детей, нередко даже у очень демократичных и настроенных на партнерство мужчин и женщин «падает забрало» и вместо дружеского обсуждения начинается пальба из всех возможных видов оружия.

Дмитрий и Кристина пришли на прием к психологу.

Одним из поводов для частых ссор является воспитание сына. Кристина жалуется, что Дмитрий очень строг с ним, грубо заставляет убираться в комнате, за столом требует доедать все до последней крошки. Она устала жить в атмосфере сильного напряжения и преисполнена осуждения. Дмитрий сердится, что жена не поддерживает его и делает все «назло». Он считает, что Кристина «распустила» парня, что из-за нее он «разболтанный и несобранный». Мы попробовали понять, какие ценности и страхи стоят за такими разными подходами к воспитанию. В ходе расследования нам удалось вместе сформулировать, что Дмитрий очень беспокоится за здоровье и безопасность мальчика, а для Кристины чрезвычайно важны темы удовольствия, обучения способности делать выбор, создания условий для творчества сына.

Семья едет в машине. Они опаздывают к месту посадки детей в автобусы, на которых они должны ехать в лагерь отдыха. Кэти очень нервничает.

Кэти. Господи, уже почти девять, опоздаем на автобус! (Перед машиной оказывается тяжеловоз с прицепом, на который погружен дачный дом. Другие машины обгоняют тяжеловоз, на соседней полосе дороги остается достаточно места).

Бен. Вот это я понимаю, дом на колесах!

Сын. Или гроб! (Смеется.)

Кэти. Почему не обгоняешь? Без пяти девять!

Сын. Эти люди часто меняют почтовые индексы!

Бен. Они прямо сейчас меняются! Смотрите: 900-04, 900-04. (Хором с детьми) 900-05! (Комментарий психолога: /Иуж предпочитает создавать коалицию с детьми. Выбирает «пошалить», не поддерживает жену в ее тревоге.)

Кэти. Ты их будешь обгонять?

Бен (детям). И почтальон за ними рысью!

Кэти. Ребята опоздают на автобус!

Бен (детям). Ой, вот на втором этаже кто-то собрался в туалет! Дети, поднять окна, мы на линии огня! (Комментарий психолога: Усиливает коалицию с детьми, еще больше отдаляется от жены, выставляет ее в глазах детей «занудой».)

Кэти. Обгони наконец этот ящик!

Бен делает обиженный вид, замолкает. Дети также замолкают, Кэти оказывается в изоляции, чувствует себя человеком, который всем мешает веселиться. Несмотря на обиду, она пытается показать дружелюбие:

– Смотрите, дом свернул в сторону! (Комментарий психолога: Отцовско-детская коалиция демонстративно обиженно молчит в ответ, отвергает Кэти.)

(К/ф «История о нас»)

Так что присутствие детей не только не улучшало нашей жизни, но отравляло ее. Кроме того, дети – это был для нас новый повод к раздору. С тех пор как были дети и чем больше они росли, тем чаще именно сами дети были и средством и предметом раздора. Не только предметом раздора, но дети были орудием борьбы; мы как будто дрались друг с другом детьми. У каждого из нас был свой любимый ребенок – орудие драки.

Я дрался больше Васей, старшим, а она Лизой. Кроме того, когда дети стали подрастать и определились их характеры, сделалось то, что они стали союзниками, которых мы привлекли каждый на свою сторону. Они страшно страдали от этого, бедняжки, но нам, в нашей постоянной войне, не до того было, чтобы думать о них. Девочка была моя сторонница, мальчик же старший, похожий на нее, ее любимец, часто был ненавистен мне.

(Л.Н. Толстой. Крейцерова соната)

Часто это противостояние развивается особенно остро в семьях, где у одного из супругов есть ребенок от предыдущего брака. Поскольку дети после развода чаще всего остаются жить с матерями, речь идет об отношениях детей с отчимами. В таких семьях на мужа ложится огромный груз задачи ожиданий. Женщина воспринимает его не только как партнера, личность, любимого, но и как функцию, сервис: «качественный новый отец для моего ребенка». Это ожидание особенно усугубляется у женщин, расставшихся с предыдущим супругом болезненно. Рана не залечена, обид осталось много, и есть страх сближения ребенка со своим родным отцом, который может на него «плохо повлиять». Тогда новому супругу предлагается задача стать одновременно и защитником пасынка или падчерицы от дурного авторитета, и источником положительного влияния, и более привлекательным мужским «образцом» для подражания, чем предыдущий муж, кровный отец детей.

Конечно, гордыня и страсть к соревнованиям помогают некоторым мужчинам легко включиться в эту игру. Однако рано или поздно такой забег утомляет и мужчине перестает нравиться быть гладиатором, на победу которого зрители поставили крупную сумму. В нем просыпается желание быть принятым как личность, а не как функция.

Отчимы, со своей стороны, сталкиваются с внутренним конфликтом. Культура и супруга ожидают от мужчины, что он примет дитя как родного. При этом на самом деле этот ребенок – чужой. Внешне он может быть похож на предыдущего мужа супруги и в целом является напоминанием о ее прошлых отношениях.

Для ребенка приход в жизнь мамы нового мужчины – это еще одно подтверждение того, что возврата к прошлой семье не будет. Раз у мамы появился «друг», значит, она теперь точно к папе не вернется. Вероятно, по этой причине некоторые дети изначально реагируют на отчимов враждебно. Другие, наоборот, всячески поддерживают маму в ее выборе, стараются понравиться ее новому избраннику. Тем не менее, когда дело доходит до подросткового кризиса, страсти в таких семьях часто пылают с удвоенной силой. Подростки нередко борются за власть и с кровными, биологическими родителями, а тут в руках мальчика или девочки оказывается «усиленный снаряд»: «Кто ты тут вообще такой, чтобы указывать мне, как жить? Ты мне не родной отец!» Даже если ребята живут с кровными мамой и папой, они вполне склонны интуитивно выискивать противоречия в родительской паре, чтобы время от времени строить «коалиции» с одним родителем против другого. А тут подростку, что называется, «сам Бог велел» делать попытки объединяться с мамой и выставлять отчима жестоким сумасбродным тираном.

Женщины в таких ситуациях нередко чувствуют вину и горе: рушится их надежда на создание правильного воспитательного контекста: «Я так хотела найти ребенку нормального отца, а этот мне все испортил!» Переоценка хрупкости своего чада и, соответственно, преувеличение его страданий приводит к тому, что женщина откликается на неосознанное приглашение сына или дочери создать коалицию и начинает видеть в муже не столько партнера, сколько угрозу. Мужчина же чувствует себя выброшенным из круга «своих» и, все больше сердясь на пасынка или падчерицу, может и в самом деле перегибать палку в своих воспитательных воздействиях. Круг замыкается.

Тимур – второй муж Александры, они в браке четыре года. От предыдущего брака у нее есть сын Денис. Этот союз был расторгнут по инициативе Александры: муж пил, мог поднять руку на жену и сына. Два года назад у Александры и Тимура родилась общая дочка, и теперь семья состоит из четырех человек. Первое время Тимур и Денис ладили вполне неплохо. Мальчика заинтересовало, что отчим оказался мужчиной «рукастым», им было интересно вместе чинить велосипед, вешать полку в прихожей, делать из веток орешника самодельный лук и стрелы. Последние годы отношения между мужчинами в семье разладились.

С одной стороны, Тимур с большой симпатией относился к дочери, девочка родилась удивительно обаятельной.

С другой стороны, Денис вошел в подростковый возраст и стал активно «проверять границы»: то не уберет за собой посуду после ужина, то буркнет что-то грубое в ответ на просьбу или требование, то принесет двойку из школы. Такой кризис застал обоих супругов врасплох. У Тимура никогда не было своих детей-тинейджеров, и он не имел опыта столкновения с подростковыми провокациями. Вероятно, поэтому ему было сложновато сохранять устойчивость, и, сталкиваясь с грубостью или безалаберностью пасынка, Тимур чувствовал унижение и впадал в ярость: мог на неделю отобрать у мальчика мобильный телефон или грубо обозвать в ответ идиотом. Александра сильно переживала из-за происходящего, ей казалось, что с Денисом нужно быть как-то понежнее. В такие моменты она была склонна утешать сына, а иногда вступала в открытое противостояние с супругом и при детях называла его психом, разгневанным царем-батюшкой, истеричкой. Тот и сам иногда сожалел, что перебарщивал в своих реакциях, но слова жены окончательно выводили Тимура из себя: он уходил в свою комнату, громко хлопая дверью, и мог после таких инцидентов сутки не разговаривать ни с женой, ни с пасынком.