Анатомия семейного конфликта. Победить или понять друг друга

Дмитриевский Петр

Разные представления о дистанции в паре

Одной из трудных тем в паре является дистанция.

С этим пунктом связана значительная (если не большая) часть возникающего в отношениях напряжения, даже когда речь идет о куда более прочной связи между матерью и ребенком. Казалось бы, в такой паре все прочно: ты – навсегда мой ребенок, а ты – навсегда моя мама. Однако тревога, страх, недовольство относительно дистанции возникают уже с самого начала этих отношений:

• Мама, я кричал, а ты так долго не приходила!

• Сынок, ну почему же ты не даешь мне поспать хотя бы часок?

• Мам, я не буду спать в своей кровати, я буду спать с

вами.

• Дочь, пожалуйста, пойди поиграй полчаса в комнате сама, дай мне спокойно попить чаю.

•Ты почему не берешь трубку?! Ты в своем уме? Я уже все больницы обзвонила!

Потребности одного и того же человека меняются во времени. В одни моменты мы остро нуждаемся в том, чтобы разделить жизнь с близким человеком, в том, чтобы нас послушали или что-то рассказали, хотим, чтобы нас обняли. В другие моменты, наоборот, нам важно отдохнуть от общения, побыть в тишине, прогуляться, посидеть на лавочке в парке, посмотреть любимый сериал, сделать гимнастику.

Когда мы оказываемся в паре, мы систематически рассинхронизируемся. То есть иногда, конечно, наше желание уменьшить дистанцию точно совпадает. Соскучившийся супруг едет в экспрессе в аэропорт и предвкушает, что скоро обнимет вернувшуюся из командировки супругу, пока его жена с таким же нетерпением ожидает прохождения паспортного контроля и сердится на медлительность пограничника. Или наоборот, если оба супруга увлечены работой, они с легкостью расстаются утром и желают друг другу хорошего и плодотворного дня. Но иногда наши желания не совпадают, и тема дистанции становится поводом для раздоров и напряжения.

В идеале мы должны уметь оказываться с супругом на разных дистанциях: иногда на близкой, иногда на средней, иногда на дальней.

Если мы пригласили его на более близкую, а он занят или устал, – нужно уметь погрустить и дождаться времени, которое окажется для супруга подходящим.

Однако, поскольку все мы несовершенны, у нас происходят своего рода «залипания», потеря гибкости в выборе дистанции. Грубо говоря, можно сказать, что одни люди хорошо научились приближаться, но плохо отдаляются, не умеют оставлять супруга в покое. А другие умеют жить сами по себе, быть в тишине, но плохо приближаются, не способны говорить о себе, не разрешают родным подходить близко.

В психологической литературе первых и вторых описывают, используя разные термины.

Вцепившихся в близкую дистанцию иногда называют «зависимыми», иногда – «требовательными», «нападающими» супругами. Застрявших на далекой дистанции – либо «контрзависимыми», либо «отстраняющимися».

Как формируется такое залипание? Судьба, выборы, характер человека – это всегда тайна, поэтому мы можем только делать предположения. Рассмотрим здесь один тип травмирующих ситуаций «Я в опасности!», а позже в этой главе я расскажу о двух других возможных причинах.

Вероятно, зависимый человек регулярно встречался в своем детстве с ситуациями, когда его непредсказуемо бросали. Либо значимый взрослый куда-то пропадал физически, либо мог надежно присутствовать, но в какие-то моменты (не всегда предсказуемые) начинал сердиться, прекращал разговаривать, упрекал, стыдил, угрожал уходом и т. д. В такой ситуации хронического вынужденного и преждевременного одиночества у мальчика или девочки могло сформироваться мировоззренческое решение:

«Отдаляться страшно, и мне нужно сделать все возможное, чтобы сохранить контакт с близким человеком».

Уже став взрослым и попадая в ситуации, когда муж (жена) хочет отдалиться (плохо себя чувствует, устал или увлечен каким-то своим делом), такой человек проваливается в свое детское состояние брошенности. Умом он вполне может понимать, что ему и без супруга есть чем заняться (встретиться с подругой, почитать книжку), но его «детская», нерациональная часть оказывается чрезвычайно напуганной, как в те, прежние тягостные моменты. И эта особенность приводит к формированию

«мертвой хватки», толкает к нападению [6] .

6

Подробнее о первом типе травмирующих ситуаций – в книге: Дмитриевский П. Путь независимости. Интернет, отношения, работа, еда, игры, алкоголь. М.: Никея, 2017. С. 55.

Марина знает, что рабочий день ее мужа Михаила заканчивается в 18:00. Она как-то ездила к нему в офис (чтобы вместе отправиться в театр) и знает, что путь от работы до дома занимает около часа. Начиная 19:00 Марина, как правило, начинает чувствовать тревогу. Если на часах 19:15, на нее, обычно уверенную в стабильности их брака, начинают «нападать» разные фантазии: что муж ее разлюбил и встречается с другой женщиной, что он тяжело заболел и его госпитализировали. Пока Марина находится в ожидании супруга, на нее находит несколько волн страха и ярости. В те дни, когда муж утром заранее предупреждает ее о том, что задержится, она склонна сердиться на него уже с самого утра. Иногда она фантазирует, как можно было бы отомстить мужу: уехать куда-нибудь и не предупредить.

Детство «контрзависимого» тоже, похоже, не было безоблачным. Иногда такие дети тоже оставались одни слишком долго, но сделали из этого другой вывод: что жизнь – в целом трагичная и мрачная штука. Тогда надеяться ему ни на что не стоит, а включаться в отношения – это только «подставляться» под будущую боль расставания.

Однако чаще будущие «отстраняющиеся» супруги росли в семьях, где значимые взрослые были слишком навязчивыми по отношению к ребенку, их было «слишком много». Они могли, например, транслировать ребенку, что окружающий мир слишком опасен, поэтому нужно все время находиться рядом с родными. Могли давать понять сыну или дочери, что «видят их насквозь». Могли часто и бурно ссориться на глазах у ребенка. Могли много и непредсказуемо критиковать или упрекать. В любом случае, вероятно, они делали что-то такое, что мальчику или девочке частенько хотелось отползти в свою комнату, закрыть дверь и прийти в себя в одиночестве. Мировоззренческое решение таких людей противоположно тому, что понял для себя зависимый, и звучит так:

«Не стоит слишком приближаться к другому человеку, это рискованно. Я в безопасности, когда я один, сам по себе».

Ольга обратилась к психологу с жалобой на супруга. Несколько лет назад он предложил ей пожениться. В их отношениях было много нежности и непредсказуемости. Борис чрезвычайно болезненно воспринимал любые попытки жены согласовать время ужина или совместных поездок в гости, усматривая в этом намерение контролировать его жизнь. Если она звонила ему в рабочее время и спрашивала, к какому времени разогревать ужин, он приходил в ярость. Дело дошло до откровенной провокации: Борис сказал, что уезжает в командировку на два дня, а пропал на неделю, отключив телефон. О том, что с ним все в порядке, Ольга узнавала по его публикациям в соцсети.

Чтобы помочь этой паре и разобраться в отношениях Бориса с женой, пришлось расспросить его об отношениях с матерью. Как и следовало ожидать, она была женщиной тревожной, деспотичной, стремящейся все контролировать. Попытки договориться с ней о том, чтобы поехать к друзьям или побыть одному, всегда кончались истерикой и обвинениями. Удивительно, что, став взрослым, Борис вообще решился на женитьбу [7] .

7

Дмитриевский П. Путь независимости. Интернет, отношения, работа, еда, игры, алкоголь. M.: Никея, 2017. С. 8о.