Андрей Кончаловский. Никто не знает...
Шрифт:
половиной недели мир кинобизнеса вздрогнул от обвального известия: «Сони» за полтора
миллиарда купила «Коламбию», Губер и Питерс стали ее президентами».
А фильм был завершен другим режиссером.
Эта почти анекдотическая катастрофа подводила черту под голливудской одиссеей
Кончаловского, первые шаги которого здесь начинались так: «…я на Беверли-Хиллз, выхожу из
агентства, которое почему-то согласилось меня представлять. Хожу в белых носках сероватого
цвета (я
делать нечего, работы нет, по советской привычке заходишь в какую-нибудь организацию и, как
в отечестве, хочешь с кем-нибудь потрепаться. На тебя смотрят как на эксцентрика… Так вот,
выйдя из агентства, вижу человека, катящего по улице тележку с сэндвичами. Денег — ни
копейки. Перспектив на работу нет. Что делать? Неужели продавать сэндвичи?..»
Сэндвичи он, ясное дело, продавать не стал. Стал снимать — в 1984 году вышел фильм
Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»
159
«Возлюбленные Марии». Но в систему все же не вписался. Так и остался, образно говоря, «в
носках сероватого цвета»…
Глава вторая Наши люди в Голливуде
Я думаю о том, что вернусь домой.
Возлюбленные Марии, 1984 г.
Да, я странник до конца. Я в пути. Дело в том, что горизонт для
меня — самая важная вещь. Если нет перспективы, причем во всем, мне
неинтересно жить…
А. Кончаловский. Из интервью. Октябрь 1997 г.
1
Андрей Кончаловский оставался если уже не советским вполне, то все же русским
человеком. В нем всегда жило неуемное, абсолютно отечественное стремление к поискам
Правды-Истины. Стремление это на рубеже XX—XXI столетий превратилось в какую-то
маниакальную страсть достучаться уже с открывшейся ему правдой до сердец и умов
соотечественников.
В творчестве желание «разобраться» выразилось в пристальном интересе к нашему
«низовому» человеку. Интерес этот не увял и тогда, когда режиссер оказался за рубежами своей
страны. Фактически все его ленты, созданные там, так или иначе возвращаются к этому
маргинальному типу, но только поставленному на границу с иной культурой, однако в чем-то
главном родственной культуре отечественной. Уже первый большой фильм режиссера,
созданный им за рубежом и открывший третий период его кинематографического творчества,
подтверждает это.
В основе сюжета «Возлюбленных Марии»
рассказ «Река Потудань», главных персонажей которого, сюжетные линии и ключевые образы
переносит в свой фильм Кончаловский. Но если у Платонова события связываются с
окончанием Гражданской войны в России, то в фильме — это 1946 год. Герой-серб спешит
домой, в Америку, из японского плена. Вместе с другими, возвращающимися со Второй
мировой войны, он, вероятно, мог переживать и те чувства, какие владели его далеким
прототипом Никитой Фирсовым из «Реки Потудани».
«Они шли с обмершим, удивленным сердцем, снова узнавая поля и деревни,
расположенные в окрестности по их дороге; душа их уже переменилась в мучении войны, в
болезнях и в счастье победы, — они шли теперь жить точно впервые, смутно помня себя,
какими они были три-четыре года назад, потому что они превратились совсем в других людей и
почувствовали внутри себя великую всемирную надежду…»
«Точно впервые жить» шел из плена и Иван Бибич. А главной идеей и надеждой и его, и
всех, кого выгнала из-под родной крыши война, было именно возвращение домой как очищение
от грязи и крови мировой бойни и утверждение новой жизни. И так же, как у Платонова,
возвращение затягивается на все произведение. У Кончаловского оно становится сюжетом не
только этой картины, но всех сделанных в Америке. Творчество «голливудского» периода
превращается в эпос странничества-возвращения.
Герои, как правило, люди пограничного психологического склада и существования. Гомер
— то ли ребенок, то ли взрослый, то ли наивный Иванушка-дурачок, то ли мудрец; герои
«Стыдливых людей» принадлежат одновременно и природе, и цивилизации, располагаясь на
границе культур; Иван Бибич — серб, но проживает в Штатах, а возвращается из японского
плена…
Как в рассказе Платонова, так и в фильме Кончаловского слышится отзвук мифа о
Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»
160
непорочном зачатии. Травма, нанесенная Ивану войной, становится преградой на его пути к
семейному счастью. Он не в состоянии оплодотворить Марию — от слишком большой и
трепетной любви к ней. В фильме, как, впрочем, и в рассказе, речь идет не об импотенции героя
в медицинском смысле, а о неспособности в превращенном войной мире вернуться к себе, к
родной почве. Его сознание тревожит призрак отвратительного животного. Крыса, увиденная
им в плену, питающаяся жертвами войны. Мерзкий, страшный образ мировой катастрофы