Андрей Кончаловский. Никто не знает...
Шрифт:
народов». Темой Призрака увяжется с «Сибириадой» лента, созданная уже тогда, когда
режиссер покинет Страну детей. Это будет фильм «Стыдливые люди» («Shy people», 1987). А
еще позднее определенным и узнаваемым видение Сталина явится в воспаленном воображении
героя «Ближнего круга» (1992) кремлевского киномеханика Ивана Саньшина.
…Вот еще одно из немногих пробудившихся в зрелом возрасте детских впечатлений
Андрея: звонок из Кремля, случившийся
Отец в это время был в ванной, а маленький сынишка катался по квартире на
трехколесном велосипеде. Узнав, откуда звонят, Михалков-старший вышел абсолютно голый,
весь в пене и направился к телефону. «Голого отца, расхаживающего по квартире, я никогда не
видел: это меня поразило — наверное, поэтому и запомнилось. Он стоял около тумбочки, под
ним от сползающей пены растекалась лужа…»
Отец и сам выглядел в эту минуту, наверное, как послушный сын, готовый немедленно
откликнуться на зов всемогущего «Родителя».
Сергея Владимировича вызывали. Вероятно, по делам Гимна. И он дал команду быстро
собираться. Мать принялась гладить рубашку, чистить гимнастерку. Малолетнему Андрону
была поручена чистка сапог. «Как сейчас, вижу себя сидящим на полу и намазывающим их
ваксой — сверху донизу, включая подошвы. Старался изо всех сил. Так старался, что заработал
подзатыльник. Других новых сапог у отца не было, на высокие государственные этажи (т. е.
в Кремль. —В.Ф.) пришлось ехать в старых…»
Подзатыльник на почве отцовской государственной службы; сам отец, спешащий на прием
к Хозяину; наконец, сапоги как символ и отцовской, и государственной власти — все так или
иначе отзовется в творчестве Кончаловского. Будет образно обыграно уже в постсоветское
время в его театральных опытах, например.
А властно влекущая гипнотическая сила самого Сталина станет лейтмотивом «Ближнего
круга».
Журналисты интересовались у Сергея Владимировича, советовался ли с ним сын, когда
работал над картиной, как с современником и даже участником тех событий. Отец признавался,
что теперь уже не сыновья с ним, а скорее он с сыновьями советуется. А что касается фильма,
то атмосфера, на его взгляд, «передана очень верно».
Прототипом героя фильма «Ближний круг» стал, как известно, Александр Сергеевич
Ганыпин, личный киномеханик Сталина, входивший в так называемый «ближний круг» вождя.
К этому кругу принадлежали люди обслуги, вступавшие в непосредственный контакт со
Сталиным.
«Свое дело он старался делать хорошо, чтобы все было в фокусе, лента не рвалась,
зрители были довольны. Кого
Политбюро, и министров, и кинематографистов — все дрожали перед Сталиным! Через этот
характер, перипетии его судьбы можно было дать объемную картину сталинской эпохи…»
Кончаловскому было интересно воспроизвести взгляд «простого человека», который
Сталина обожал и трепетал перед ним. Таким путем режиссер рассчитывал приблизиться к
пониманию «сути сталинизма, его гносеологии, причин, его породивших».
«Почему именно в России он появился на свет? Без моего Ивана — наивного, честного
человека, каких в России миллионы, не было бы Сталина. «Иванизм» породил «сталинизм»……
Главным для меня было показать не то, какой Сталин плохой, а какой Иван наивный. Не помню
ни одной из наших картин последнего времени, где Сталин был бы показан с обожанием. А в
«Ближнем круге» — именно так, поскольку увиден глазами слепо влюбленного в него человека.
Иван — образ собирательный. Когда после самоубийства жены он в обморочном сне встречает
Сталина, то вовсе не его винит в ее гибели. Он лжет ему, что счастлив, живет хорошо, никаких
Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»
46
проблем нет, — не хочет огорчить, хоть как-то расстроить своего вождя…»
3
В зачине «Ближнего круга» закадровый голос героя называет Сталина всеобщим Отцом.
Сам герой — дитя Державы и служит Державе. Она же обеспечивает казарменное наблюдение
за его потомством. В такой «семье» все отношения покрываются Отцом-Хозяином, призванным,
в народном мнении, печься о всеобщем благе. Вот почему мужчине здесь никогда не стать
полноценным отцом для своего дитяти, а женщине — матерью. Никогда не образовать
независимую частную семью, укрепленную давней традицией взращивания и воспитания
потомства.
В системе веками складывающихся отношений и сам Хозяин, облеченный своей
обрядово-государственной ролью, не знал частно-семейного, домашнего опыта. Тому яркое
свидетельство — публичная исповедь дочери диктатора Светланы Аллилуевой. И не только не
знал, но фактически чуть ли не целенаправленно разрушал собственный дом, подменяя его
казарменным общежитием в чреве государства.
Героиня «Ближнего круга» Настя Саньшина всем своим женским существом
сопротивляется предуказанному ей государством индивидуальному бесплодию. Не имея детей,