Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт
Шрифт:
Вечером он идёт из корчмы и опять распевает:
Ой да что за палец —
Всё болит, докучный!
Ой да что за танец,
Если парень скучный?
Олариа-ола! Если скучный будешь,
Разболится палец —
Танцы позабудешь!
Потом кузнец уснёт и спит. Спит до самого утра. Вот что такое кузнец.
РАССКАЗЫВАЯ ПРО КУЗНЕЦА, Анечка-Невеличка шла всё время за Соломенным Губертом по длинному коридору под высоким чёрным сводом. Когда длинный коридор кончился и не стало свода, они очутились у дома, который оказался таким большим, что просто конца ему не было.
Был он весь из стекла, и в нём было всё. Прямо сразу, за бесконечным стеклянным окном, стояли дамы, с виду словно бы куклы; стояли они толпой, глядели и не моргали. Было удивительно, что они стояли, глядели и не моргали, однако это было так. Каждая странно поднимала вверх руки, причём все они не шевелились, а только стояли, глядели и не моргали.
Соломенный Губерт несколько раз махнул рукой, словно хотел поймать муху, и Анечке интересно было, моргнут дамы или не моргнут. Но дамы не моргали, а всё время глядели и стояли со странно поднятыми вверх руками.
Одна из них, тоже со странно поднятыми вверх руками, поднимала их как-то по-особенному. Она словно бы манила пальцем, приглашая куда-то, за бесконечное стеклянное окно, мимо остальных дам, которые стояли, глядели и не моргали. У дамы этой, которая словно бы манила пальцем, приглашая куда-то, рот был приоткрыт, и она, казалось, говорила вот что:
Заходите к нам с колядкой,
Только дверь заприте,
Ведьму вредную украдкой
В дом не приведите.
А не то она с берёзок
Наломает вскоре
Гибких прутьев,
чёрных розог
Неслухам на горе.
Или, может быть, говорила она вот что:
Не ходи на сеновал,
Там гончар заночевал;
Всех, кто ел хозяйкин мёд,
Он в котомке унесёт!
Могла она говорить ещё и вот что:
Ну-ка, те и эти,
Все за мною, дети!
В рощу за плотину
Собирать малину
Или рвать полынь-траву,
Или лютики во рву,
Или маргаритки
Около калитки;
Золотой дракон живёт,
Он дворец нам отопрёт!
Отворяйте ворота!
Анечка-Невеличка с радостью пошла бы за дамой, странно поднимавшей вверх руки и словно бы манившей пальцем, приглашая куда-то, и Соломенный Губерт тоже с радостью бы пошёл, но в бесконечном стеклянном окне нигде не было стеклянных дверей, которые бы отворились. Как же могла Анечка-Невеличка пойти куда-то и куда мог пойти Соломенный Губерт, если в бесконечном стеклянном окне нигде не было стеклянных дверей, которые бы отворились?
А как там было красиво, в бесконечном стеклянном окне! Там было всё. Были там кровати, великолепные и прекрасные, были там стулья, были там столы, было там всё на свете. Ещё там был конь, и барабан, и поезд. И было там ещё много всего: были там кавалеры, дамы, дети и деревья, было всё. Да! Там было всё!
Пока Анечка-Невеличка удивлялась, что там есть всё на свете, и пока огорчалась, что в бесконечном стеклянном окне нигде нету стеклянных дверей, которые бы отворились, она вдруг заметила, что где-то вдали, позади дам со странно поднятыми вверх руками, дальше кроватей, великолепных и прекрасных, даже намного дальше стульев — чуть ли не в самом конце мира, где было всё, ну просто всё! — стоит она сама, а с ней Соломенный Губерт, что там стоят они оба и глядят оттуда на самих себя, стоящих перед бесконечным стеклянным окном.
Да-да! Были они там, чуть ли не в самом конце мира, где есть всё, и в то же время здесь, перед бесконечным стеклянным окном, где не было стеклянных дверей, которые бы отворились.
Были они тут, и были они где-то там. Одновременно Тут и Гдетотам. Было это странно, но тем не менее было это именно так.
Глава одиннадцатая, в которой Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт рассуждают по поводу «Тут» и «Гдетотам»
— ОТ МЫ И ТУТ И ГДЕ-ТО ТАМ, — сказала Анечка-Невеличка.
— Очень рад! — заметил Соломенный Губерт.
— Чему? — удивилась Анечка. — Я вот не знаю, рада я или не рада. Даже страшно немножко. А вы правда рады?
— А то нет!
— Почему?
— Потому что я потерял шляпу в Тут, а в Гдетотам не терял.
— Но в Гдетотам на вас тоже нету шляпы. Разве не видите?
— А если в Гдетотам я её просто дома забыл?
— А так бывает?
— Конечно! Я ведь её не терял в Гдетотам!
— Откуда вы знаете?
— В Гдетотам я ведь не гулял по набережной!
— Неужто вы помните, что было в Гдетотам?
— В Тут я, конечно, не могу этого помнить.
— А разве можно помнить где-нибудь ещё, если не в Тут?
— А вот можно!
— А как?
— А вот очень просто!
— Ну где?
— Где? А вот в Гдетотам!
— Значит, и я буду помнить в Гдетотам, что было со мной в Гдетотам.
— Ни в коем случае! Вы забывчивая!
— Вовсе я не забывчивая!
— Вы не забывчивая в Тут! А в Гдетотам?
— Раз я не забывчивая в Тут, с чего мне быть забывчивой в Гдетотам?