Ангел с черным крылом
Шрифт:
Зато повеселиться с Дейдре можно было на славу. Из лавки бакалейщика они пошли прямиком в смешанный клуб [13] , расположенный напротив. Честные работяги – портовые и заводские – сидели бок о бок с ворами и карточными шулерами и говорили о предстоящих выборах олдерменов [14] или кто кого победит в сегодняшних боях без правил. Любой из них был рад купить Уне выпить, но почти всегда они ожидали чего-то взамен. Как минимум излить душу. Или поцеловать. Или даже перепихнуться по-быстрому в одном из номеров над баром. Если мужчина был приятным и у нее самой было подходящее настроение, Уна соглашалась. Но сегодня
13
В конце XIX – начале XX века в США были клубы отдельно для женщин и для мужчин, а были и смешанные, в которые могли приходить как мужчины, так и женщины.
14
Олдермен – староста, член муниципального совета или муниципального собрания.
В проулке за баром играли в кегли. Уна сделала несколько ставок. Она закурила и материлась как последний пьяница, когда ее фаворит промахивался. Дейдре утащила ее в танцевальный клуб на Черч-стрит, но только тогда, когда в ее кармане остался всего один доллар.
В клубе Уна плюхнулась за столик со стаканом виски и так и сидела, пока Дейдре кружилась и извивалась в объятиях то одного, то другого партнера. Сама Уна отказывала всем, кто подходил к ее столику – с потными ладошками и надеждой в залитых алкоголем глазах – и предлагал потанцевать. По правде говоря, Уна никогда не любила танцевать. Что за удовольствие? Вся в поту, ноги гудят… Она сидела и думала о том, что Марм Блэй по-прежнему снисходительно относится к ней. Ровно так же, как в тот первый день около тележки с яблоками. А она ведь давно стала лучшей воровкой и мошенницей в банде Марм Блэй! Может, пришло время отправиться в свободное плавание?
Дейдре подсела к Уне. Щеки ее пылали, она часто дышала и глаза ее весело горели.
– Ты вообще танцевать сегодня будешь?
– Нет! – отрезала Уна, сделав большой глоток виски.
– Ага. Вот если бы здесь появился твой репортер, небось, сразу вскочила бы и пустилась в пляс.
– У нас деловые отношения, формальные. И все.
– То есть ты хочешь сказать, что откажешь ему, если он предложение тебе сделает? Да ладно!
Сама мысль об этом отбила у Уны всякую охоту пить виски дальше. Барни был, конечно, далеко не самым плохим вариантом. Упорный, хотя и не очень хваткий. Но именно таким он ей и нравился. Но что за жизнь будет у нее, стань она женой Барни? Бесконечная готовка, уборка, дети… Да она даже картошку сварить нормально не сможет. Ну, допустим, для этого Барни наймет прислугу – судя по его серебряной булавке, он сможет себе это позволить. И что тогда? Уне совсем не нравилась перспектива сидеть целыми днями в душной гостиной, словно зверь в клетке.
– Ну не по мне это! Честная жизнь не для меня!
Дейдре хмыкнула.
– Лучше как эти? – Она кивнула в сторону двери. В театре закончилось представление, и в клуб входили новые посетители, а за ними потянулись и проститутки.
Уна никогда не осуждала этих женщин. Что бы ни говорил отец О’Донахью на воскресной мессе, есть хочется всем. А это занятие еще опаснее, чем воровство. Она видела шрамы на их телах. Знала тех, кто умер от венерических заболеваний или сошел с ума. Не говоря уже о Марте-Энн или Хелен-Джоуэт, которой проломили голову топором.
– Мне и так хорошо, спасибо, – проворчала Уна, хотя уже жалела, что спустила столько денег на ставки. Но все можно вернуть за один удачный день на вокзале.
Дейдре покачала головой и убежала танцевать дальше. Уна одним глотком допила свой виски, но не стала заказывать еще. Уже выпитый алкоголь разлился приятным теплом по всему телу, придав ему необычайную легкость. Если выпить еще, то тепло превратится в огонь, а легкость – в полнейшее отупение. И тогда один неловкий
Уна уже собиралась уходить, когда к ней подошел один из театралов. Молодые, самоуверенные и высокомерные, после спектакля – «Свидание под луной» или какую еще там ерунду они смотрели? – они врали своим женам и матерям, что пойдут пропустить по стаканчику в Юнион-Клаб, а сами искали, с кем бы повеселиться всю ночь. Для них Уна – как и любой другой представитель низших классов – была всего лишь очередным развлечением.
– Такая красотка, как ты, просто обязана хорошо танцевать, – сказал молодой человек, протянув Уне руку.
Прозвучало это скорее как приказание, чем как комплимент.
– У такой красотки, как я, вовсе нет желания танцевать с…
Уна собиралась сказать «с каким-то недомерком вроде тебя», но, заметив запонки с рубинами, сказала другое:
– …со всяким сбродом. Но разве откажешь такому благородному джентльмену!
Он протянул ей свою руку в перчатке, и Уна с готовностью за нее ухватилась, улыбаясь изо всех сил. На вопросы отвечала как настоящая леди – этому в свое время научила мать. К счастью, вопросов было немного. Да и не для этого он пригласил ее танцевать. Она поняла это, когда его рука практически сразу начала спускаться по ее спине все ниже и ниже. Уна тут же поправила его руку, но при этом кокетливо взглянула на него, давая понять, что не все еще потеряно. При этом она, естественно, сумела аккуратно снять запонку с одного манжета у него на рукаве.
Через пару танцев удалось снять и другую, заливая про один хороший клуб, где они смогут пропустить по стаканчику, а потом подняться к ней… Но когда другая танцующая пара слегка столкнулась с ними, Уна взяла паузу, якобы из-за того, что развязался шнурок, и улизнула через черный ход, пользуясь тем, что кавалер отвернулся.
Она пошла к дому длинной дорогой, мимо фабрик и складов на берегу Гудзона. Запонки были легкой добычей. Но особенно ее грела мысль о том, что она обвела вокруг пальца лощеного зазнайку, полагавшего, что охотник – это он, а Уна – его очередная легкая добыча. Только вот снимать запонки вовсе не значило залечь на дно, как предписывают правила. Так что придется придержать эти запонки несколько дней, чтобы не вызывать подозрений у Марм Блэй.
Или… Уна широко улыбнулась, несмотря на порыв ледяного ветра от реки. В это время года здесь часто объявляется Бродяга Майк. А Марм Блэй об этом знать не обязательно.
Глава 6
Весь следующий день Уна провела в мастерской за магазином, аккуратно удаляя гравировки с различных безделушек из драгоценных металлов. Тупая и монотонная работа. Уне не терпелось снова выйти на улицу.
То и дело звонил дверной колокольчик. Приходили и покупатели, и продавцы. Всякую мелочь Марм Блэй сбывала прямо с прилавка вместе с законно приобретенным товаром. А крупные, уникальные, и дорогие предметы отправлялись на переплавку или откладывались для продажи какому-то конкретному клиенту.
Уна не переставала восхищаться проницательностью и хваткой Марм Блэй, хотя ее и тяготил постоянный контроль. Конечно, какая-то доля от доходов от перепродажи вещей, что она приносила в магазин, шла на подкуп олдерменов и полицейских, которые по большей части закрывали глаза на делишки Уны и ее коллег. Если бы Уну арестовали вчера, то к этому моменту уже наверняка отпустили бы под залог. И скорее всего, обвинения были бы очень быстро сняты. А даже если нет – у Марм Блэй были всегда наготове адвокаты.