Ангел-стажёр
Шрифт:
Отбиться нам тогда удалось только благодаря Стасу, который умудрился в рекордно короткие сроки собрать целую кучу свидетельств в пользу ангельских потомков, причем не только со стороны хранителей, но и некоторых наблюдателей.
С видом внезапного озарения я сделал предположение, что все эти показания, возможно, до сих пор хранятся в службе внешней охраны, и нерешительно добавил, что при необходимости можно, пожалуй, повторно опросить их авторов.
Отложив в сторону как минимум десятый полностью исписанный лист бумаги,
– Почему Вы не обратились со всеми этими материалами непосредственно к высшему руководству?
– задал он мне очередной вопрос.
Я довольно естественно осекся. Вот как-то насторожил меня этот сытый, удовлетворенный взгляд.
С другой стороны, я бы и дальше с удовольствием вбивал гвозди если не в гроб, то в неприкасаемость наблюдателей.
Я бы и дальше с удовольствием уводил внештатников даже от мимолетной мысли о Татьяне.
Но что бы там ни говорил Стас, именно она должна стать нашим общим мотивом для упражнений в изящной словесности. В походе против наблюдателей у меня не должно быть соучастников.
– Обратился, - ответил я внештатному.
– И не один раз. И ко всему руководству. И обнаружил, что меня лишили доступа к кому бы то ни было. Вплоть до того самого момента, когда в отношении моей подопечной было принято и воплощено в жизнь не имеющее ни единого аналога в нашей истории решение.
– И тогда, - с понимающим видом подхватил он, - Вы сразу поняли, кто был инициатором этого решения, и задались целью вывести их на чистую воду.
– Не совсем, - набрав воздух, бросился я головой в омут.
На сей раз я получил полное и безраздельное внимание их всех. Да, я хотел, чтобы наблюдатели получили по заслугам. Нет, это не было моей основной целью - и уж точно не первой. Да, идея создания воспоминаний принадлежит всецело мне. Нет, мои будущие соавторы отнеслись к ней довольно скептически, и мне стоило больших трудов переубедить их.
– В чем состояла эта идея?
– нетерпеливо прихлопнул ладонью по столу внештатник.
– Я хотел восстановить память своей подопечной, - коротко ответил я.
На сей раз молниеносные взгляды полетели от моих охранников к их предводителю. Они чуть на месте не пританцовывали, явно испрашивая разрешения перейти к активным действиям.
– Я понимаю, что это звучит самонадеянно, - снова заговорил я, чтобы задержать их, - но ни вернуть время вспять, ни официально призвать наблюдателей к ответу мне было не по силам. Оставалось лишь попытаться разрушить их замысел в рамках своей компетенции.
– И как Вам это удалось?
– негромким, вкрадчивым тоном поинтересовался внештатник.
Вместо ответа я обмяк на стуле и отвел глаза в сторону, сложив мышцы лица в горькие складки вокруг рта.
– Никак, - глухо произнес я наконец.
– Целители, как выяснилось, недаром такой славой пользуются.
Внештатник еще какое-то время практически ощупывал взглядом мое лицо, и, не произнеся больше ни слова, дал знак своим подручным увести меня. Выходя из комнаты, я мельком оглянулся - он уже встал и торопливо собирал свои записи.
В своих апартаментах я тут же рухнул на диван, уткнувшись в него лицом. Самая подходящая поза для только что признавшего свое поражение героя. И для срочного вызова…
Нет, не Татьяны - спохватившись, взял я себя в руки. Ей не то, что видеть - знать незачем о маске поверженного героя. Еще скажет, что та мне к лицу. Не говоря уже о маске болтливого предателя - лучше даже не представлять себе, что она на это скажет.
Отцы-архангелы продолжали шутить - в ушах у меня явственно зазвучал голос Татьяны. Я не стал прислушиваться - окончательно плюнув на осторожность, вызвал темного гения. Пусть лучше он булькает.
– Пронзил луч света мрак пучины, - не обманул он мои ожидания, - и заметались тени в ней…
– Отстань, - нетерпеливо отмахнулся я от него, - времени мало.
Выслушав мое предположение, что указанные тени могут опять Татьяну целителям на съедение отдать, темный гений скептически хмыкнул.
– Не думаю, - безапелляционно заявил он мне.
– Если ее просканируют, то не только возврат памяти обнаружат, но и все, чему она здесь научилась. На такое ни одна рука не поднимется.
– Еще лучше!
– похолодел я.
– А если ее там и запрут навечно, для изучения уникального феномена?
– На такое я ни одной руке подняться не позволю, - спокойно возразил он мне.
– Я тебя прошу, - никак не разделил я его спокойствие, - пусть никакая рука вообще никак на нее подняться не сможет!
– Никто не в силах с небосвода украсть ярчайшую звезду, - глубокомысленно изрек темный гений.
На меня опять накатило искушение вызвать Татьяну. Ну да, и сообщить, что ей снова могут память вычистить? И что единственной преградой на пути к повторной экзекуции остался темный? И что для своего героя она действительно превратилась в ту самую недостижимую звезду?
Нет, нужно рассуждать логически. Темный гений не случайно такое прозвище носит - темный гений и физически нас со Стасом чуть не загонял - темный гений был на все готов ради совместной с ней работы - темный гений никому не даст лишить себя этой перспективы. Лишь бы он только не увлекся и меня в разряд «никому» не записал.
Я не заметил, как уснул, и всю ночь меня даже во сне болтало, как в бурном море. Между доводящим меня до исступления желанием услышать ее голос, ясным до бешенства осознанием своего бессилия, разъедающей мое самоуважение необходимостью надеяться на темного гения, слепящим до рези в глазах пониманием, что тот действует и всегда будет действовать исключительно в своих интересах…