Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Но я нахожу нчто хулы достойнаго въ свойств такого человка, коего сестра почитаетъ почти безъ недостатковъ. Сіе-то усмотрла я изъ ея собственныхъ словъ. Въ нкоторое время, когда она хвалилась что иметъ откровенное сердце, она мн сказала, что не взирая на то, весьма сожалетъ, что не въ состояніи была разсмотрть себя ясне въ такомъ случа, въ которомъ ея братъ принималъ ея откровенности хладнокровно. Она присовокупила, что не показывая никакого вида къ любопытсву, онъ имлъ природное дарованіе извлекать изъ сердца другаго человка то, чего со всмъ даже и не помышляютъ ему сообщать, и что она сама не чувствительно обольщаема бываетъ благопривтливымъ видомъ и ласковою улыбкою, съ коими онъ принималъ великое удовольствіе ее слушать: и что приведена будучи въ нкое замшательство посреди того повствованія, которое начала разсказывать не имвши къ тому нималйшаго намренія, она пожелала употребить все свое искуство, дабы склонить его изьясниться о нкоторыхъ обстоятельствахъ, кои, казалось ей, онъ отъ нее скрываетъ; но при всемъ своемъ искуств, она отчаялась въ томъ успть.
Боже милостивый! Вскричала я, взирая на Миссъ Грандиссонъ, гд я? Я тотчасъ остановилась, приводя себ на память, не сказала ли я чего
Дйствительно, любезная моя, сія скрытность къ такой сестр, какъ Миссъ Грандиссонъ, и въ столь важныхъ обстоятельствахъ, которыя она желала съ нетерпливостію знать, весьма не простительна Сиру Карлу. Пріятельница! Сестра! Для чегожъ сохранятъ тайну съ дной стороны, когда оная не сохраняется съ другой? По видимому Сиръ Карлъ не боле будетъ имть довренности и къ супруг своей. Впрочемъ бракъ не составляетъ ли высочайшую степень человческой дружбы? Можешь ли ты вообразить себ, любезная моя, чтобъ тайна могла сохраняться между друзьями? Сестра его, не познавая въ немъ никакихъ недостатковъ, старается его извинить, и думаетъ, что онъ, познавши всю ея внутренность не иметъ другаго намренія, какъ токмо быть еще боле ей полезнымъ. Но ты по крайней мр можешь заключить изъ моего наблюденія, что до какой бы степени ни была я обязана Сиру Карлу моею благодарностію, однако сужу о немъ безъ всякаго пристрастія. Мн совершенно невозможно почесть его извинительнымъ, естьли онъ иметъ къ великодушной своей сестр такую недоврчивость и скрытность, коихъ она къ нему не иметъ. Въ обращеніи, которое я ласкаюсь продолжать дале съ достойными моей привязанности друзьями, по крайней мр естьли ихъ милость не охладетъ къ тмъ, коихъ они осыпаютъ всякими благодяніями, буду тщательно присматривать надъ всмъ поведеніемъ сего чрезвычайнаго человка; надясь однако найти его толико же совершеннымъ какъ о немъ и говорятъ, въ томъ единственно намреніи, дабы смло его хвалить, такъ какъ превосходная его сестра будетъ за всегда составлять предметъ моего удивленія. Естьли я усмотрю въ Сир Карл хотя нкія непростительныя погршности; то не сумнвайся, чтобъ моя благодарность не учинилась равнодушною. И тотъ, коего я наименовала, одинъ будетъ въ силахъ защитить мое сердце, естьли я когда ни есть почувствую, что моя благодарность ввергаетъ оное въ опасность.
Теперь, дражайшей мой дядюшка, не имю ли я права просить у васъ нкоей справедливости для вашей племянницы! я уврена, и весьма уврена, что нималой не имю причины недовряться моему сердцу. естьли я примчу, что оно мн измняетъ, то откровенно и съ великимъ удовольствіемъ увдомлю о томъ любезную Люцію. И такъ, дражайшей мой дядюшка не укоряйте меня едиными мечтательными и неосновательными догадками.
Я и половины еще не сказала изъ всего того, что желала сказать о такомъ человк, котораго я не престану называть удивительнымъ человкомъ: но нжная дружба ощущаемая мною къ любвидостойной его сестр, вспомоществовала мн открыть въ немъ нкоторые недостатки, и мое безпристрастіе завело меня столь далеко, что я съ трудомъ могла возвратиться къ первому содержанію. Здсь я остановлюсь; ибо сіе письмо такъ уже продолжительно, что я намрилась остальное изъяснишь въ другихъ извщеніяхъ, коими я не перестану тебя отягощать.
ПИСЬМО XXII.
24 и 25 февраля
Я должна, употребить всю недлю, дражайшая моя Люція, на то чтобъ о всемъ тебя обстоятельне увдомить. Повствованіе моего нещастія, изображеніе моихъ избавителей, и вс т подробности, коихъ ты отъ меня требовала, единственно почти будутъ занимать мои мысли. И такъ я теб сообщу небольшую поденную записку сей недли, въ коей я изключу токмо то, о чемъ уже ты извстна изъ писемъ Г. Ревса.
Будучи привезена спокойно въ свой домъ Сиромъ Карломъ и его сестрою; коихъ Г. Ревсъ къ печали своей не могъ удержать у себя откушать; а я не вовсе еще освободясь отъ слабости, принуждена была нсколько успокоиться. Но во время чаю, мн доложили, что Г. Роландъ Мередитъ желаетъ со мной видться, отъ сего имени я вдругъ почувствовала силу и сошла въ низъ. Дня съ три тому назадъ, сказано было честному сему Кавалеру; что я бывши въ маскерад нсколько утомилась, и что меня отвезли на нкоторое время въ загородной домъ. Утомилась! дражайшая моя, такъ я и въ самомъ дл утомилась. Меня также отвезли, и отвезли, какъ должно было; ты ето знаешь. Г. Роландъ примтилъ, по перемн лица моего, что я была нсколько не здорова; я весьма съ нимъ въ томъ согласна. Онъ весьма чувствительно изобразилъ мн свою нетерпливость, съ коею желалъ со мною видться, и печаль, съ коею онъ отъзжаетъ въ Кермартенъ, не пожелавъ благополучія жестокой своей дочери; ибо ето тщетно, сказалъ онъ мн, тщетно, я ето ясно вижу… И остановясь,какъ будто бы страшился окончить рчь свою, онъ находился въ молчанія розинувши ротъ, и у с тремя свои глаза на мое лице.
Пожалуйте скажите мн, Г. мой, прервала я его молчаніе дабы его успокоить, все ли въ добромъ здравьи мой братецъ Фулеръ? Вашъ братецъ, вашъ братецъ, повторилъ онъ съ нкоею досадю; отъ сего то происходитъ мое и его прискорбіе, сударыня… но я остерегаюсь… Вдругъ изъ глазъ его покатились слезы, такъ какъ обыкновенно старики скоро могутъ заплакать. Я завтра отъзжаю, повторилъ онъ; я давно бы уже выхалъ изъ Лондона, естьлибъ не былъ удержанъ нетерпливостію съ вами видиться. Ты мн говоришь, дражайшая Люція, что ты чувствительно была тронута разговоромъ происходившимъ между старымъ Кавалеромъ и
Во Вторникъ по утру, Миссъ Грандиссонъ и ея братъ прислали о мн человка освдомиться о моемъ здоровь; а черезъ нсколько часовъ, сія любезная пріятельница пріхала и сама дабы лично объ ономъ освдомиться. Она прямо вошла въ мой кабинетъ, гд, не допустя меня встать дабы ее встртить, сла подл меня; и мы вступили въ разговоръ, которой наполняла она всми пріятностями, кои уметъ оказывать въ дружескихъ собесдованіяхъ. Она мн сказала, что Сиръ Карлъ ухалъ сегодняшнего утра въ Канторбери; что онъ дня съ два или три пробудетъ въ отсудствіи; что она не извстна о тайн его отъзда, и что всячески прилагала стараніе открыть оную; что онъ скрываетъ отъ ней любовныя свои дла, хотя она безъ всякаго затрудненія ему свои сообщаетъ, выключая одной, присовокупила она улыбаясь. Что же касается до меня, то она общалась ничего не скрывать, съ тмъ однако условіемъ, дабы и я равномрную къ ней имла довренность. Потомъ, говоря мн объ одномъ изъ ея двоюродныхъ братьевъ, о коемъ уже я отъ ней слыхала въ Кольнеброк, и коего она представляетъ такъ какъ малодаго человка весьма хорошаго свойства. Она мн сказала, что на канун за ужиномъ съ нимъ и съ ея братомъ, разговоръ дошелъ до меня; они превозносили меня своими похвалами, однако нимало не касались моего приключенія, и что сей двоюродной братъ, которой до чрезвычайности обожаетъ нашъ полъ, вышелъ толико будучи исполненъ мною, что умиралъ отъ нетерпливости меня видть.
Не будетъ ли уже етотъ новымъ любовникомъ, коего мн представить желаютъ? подумала я про себя, ощущая нкое движеніе досады. Боже меня сохрани отъ того! Женщина, любезная Люція, легко можетъ обеспокоится отъ тщеславія.
Сего утра, продолжала она, по отъзд моего брата, онъ пришелъ ко мн завтракать; и зная, что я имю намреніе тебя постить, просилъ у меня позволенія хать со иною. Я не захотла, любезная моя, безпокоить тебя множествомъ новыхъ обожателей. Р. Грандиссонъ, двоюродной мой братъ, довольно обращался въ свт; онъ чрезвычайно смлъ, и легко знакомится, хотя по истинн не безъ благопристойности. Его почитаютъ за человка посредственнаго ума, за филозофа, и примчаютъ, что онъ весьма много о самомъ себ думаетъ, когда гд ни есть бываетъ безъ двоюроднаго своего брата. До возвращенія Карла, когда мы его ожидали со дня на день, Г. Грандиссонъ, узнавши что свойство двоюроднаго его брата состояло въ искренности, хотлъ нсколько пошутитъ на его щетъ, и общалъ намъ его освистать: ето новоизобртенное слово, любезная моя, нашихъ разумниковъ; ибо таковая рчь имъ весьма прилична. Но какъ скоро увидлъ онъ моего брата; то въ двухъ разговорахъ научился онъ содержать себя въ предлахъ благопристойности, а въ немъ осталось одно только величайшее почтеніе къ тмъ качествамъ, коимъ Небо не подаетъ ему способности подражать. Каковъ бы онъ ни былъ, любезная моя, однако я не ручаюсь, чтобъ онъ васъ не постилъ. Но естьли онъ по своей милости и пожалуетъ; то вы вольны его принять, или себя отъ того уволить: а наипаче ни мало не почитайте себя обязанною моему брату или мн, я и сама не желаю чтобъ вы съ нимъ увидлись безъ моего брата, поелику онъ весьма много выигрываетъ тмъ, что приходитъ куда ни есть съ нимъ. Впрочемъ онъ столь почитаетъ себя увреннымъ въ томъ. что женщины любятъ удивленіе, имъ оказываемое, и съ удовольствіемъ слушаютъ льстивыя рчи его пола, что вооброжаетъ себ: будто самыя прелстнйшія особы нашего пола съ толикимъ же удовольствіемъ принимаютъ посещеніе мущины, желающаго ихъ видть въ семъ намреніи, какъ живописецъ принимаетъ любопытныхъ приходящихъ удивляться его картинамъ.
Я надюсь, присовокупила Миссъ Грандиссонъ, что Двоюродной ея братъ никогда не станетъ простирать до такой степени свою наглость; но во всякомъ случа она почитаетъ себя обязанною меня предупреждать. Я ее благодарила за оное, не желая нимало проникнуть въ ея намренія. Въ сіе время, находилось во кругъ меня нсколько листиковъ моихъ писемъ. Она бросилась читать ихъ съ обыкновенной своею живостію. Г. Ревсъ ее не обманулъ, сказала она мн, увряя ее, что никто своего пера столь часто не употребляетъ сколько я. Она меня просила, чтобъ я сообщила ей нкогда все писанное мною къ моей бабушк Шерлей, къ моему дяд и моей тетушк Сельби, къ двоюроднымъ моимъ сестрамъ Люціи и Нанси; ибо она уже о всхъ толико мн любезныхъ именахъ илзстна. Она желаетъ, чтобъ я всегда называла ее Шарлотою, такъ какъ она и сама общалась называть меня любезною своею Генріеттою. Она увдомила меня о именахъ своихъ любовниковъ. Она уже знаетъ отчасти и моихъ; а ея братъ увряетъ, сказала она мн, что признаніе сердечныхъ тайнъ составляетъ часть дружбы между молодыми двушками.
Какъ? прервала я ея рчь, Сиръ Карлъ.… такъ, точно, возразила она, самъ Сиръ Карлъ. Думаешь ли ты, чтобъ человкъ могъ судитъ о человческой природ, не включая въ то число женщинъ? Дйствительно, любезная моя, Карлъ проникнетъ во внутренность нашего сердца въ одну минуту. Остерегайся, любезная Генріетта, естьли… И такъ я весьма буду его остерегаться, вторично прервала я рчь ея.
Для чегожъ? сказала она мн, естьли ты имешь добрую совсть. Произнося сіи слова, она взглянула на меня столъ пристально, что я покраснла. Она продолжала на меня смотрть еще пристальне, а я безъ сумннія краснла боле. Не сказала ли я уже теб, любезная Люція, что она своими глазами длаетъ все что ни пожелаетъ? Но какое бы было ея въ то время мнніе?