Английские письма или история кавалера Грандисона

Ричардсон Сэмюэл

"Я похваляю, Г. мой, то великодушіе, по которому обьявили вы свое имя. Я весьма не доволенъ моими людьми, которые такъ далеко отъ меня были, что не могли осмотрть, по обыкновеннымъ примтамъ, кто былъ врагъ на подающей на большой дорог на невиннаго человка: на невиннаго, покрайней мр, касательно васъ, весьма вроятно, что вы надялись получить отъ меня какія ниестъ извстія, и вы конечно получили бы оныя гораздо скоре, естьлибъ т дйствія жестокаго и нечаяннаго нападенія, коими вы умли воспользоваться, не лишили меня даже до сего времени свободы выходить изъ моего покоя. Я требую отъ васъ удовлетворенія, приличнаго честному человку. Изберите время, лишь бы токмо оное не дале было будущей середы. Сей отсрочки весьма довольно будетъ для разпоряженія вашихъ длъ. Мсто, естьли вы на то согласитесь будетъ въ Кенсингтон. Я возму съ собою два пистолета, изъ коихъ отдамъ на вашу волю выбрать себ одинъ, естьли вы не захотите доставить мн одинъ изъ вашихъ. О прочемъ же стараніе поручено будетъ моему другу, Г. Багенгаллю,

которой принялъ на себя трудъ отдать вамъ сію записку, и тому, кого вы назначите съ своей стороны. Пребываю государь мой, вашъ покорнйшій слуга

Гарграфъ Поллекефенъ.

Въ Субботу.

Прочитавши сіе письмо Г. Ревсу, онъ ему сказалъ, что равномрно желаетъ прочесть ему и учиненный на оное отвтъ; что оный можетъ показаться ему весьма продолжителенъ; но естьлибъ Сиръ Гарграфъ зналъ его нсколько короче, то довольно бы было къ тому шести строкъ.

"Письмо ваше, Г. мой, доставлено мн въ прошедшую Субботу, чрезъ Г. Багенгалля, въ самую ту минуту, какъ я садился въ карету отъзжая на цлыя сутки въ загородной домъ. Я ни мало не сумнвался, чтобъ сей предметъ или время могли перемнить мое намреніе. Сестра моя находилась уже въ Коляск. Мн не захотлось привести въ безпокойствіе женщину. Я отложилъ до понедльника вамъ на оное отвтствовать.

"Я обьявляю вамъ, Г. мой, что я всегда ощущалъ отвращеніе, хотя и весьма часто встречались со мною таковые случаи, обнажать шпагу въ таковомъ смертельномъ поединк. И въ самое то время, я почиталъ себя стольво увреннымъ въ боевомъ искуств, что отдавалъ себ въ томъ справедливость. Поелику вступая въ таковое дло, я имлъ другія причины кром моей безопасности.

"Имете ли вы друзей, Г. мои? Любимы ли вы ими? Любите ли вы ихъ сами? Желаете ли вы препровождать жизнь свою для ихъ пользы равно и для своей? Имете ли вы также и враговъ, которые весьма будутъ радоваться видя кончину нашей жизни? Да произведутъ сіи разсужденія вліяніе надъ вашимъ разумомъ, такъ какъ они завсегда производили и надъ моимъ. Я весьма хладнокровенъ, но вы можетъ быть, не столько равнодушны. Въ таковомъ случа долгъ требуетъ отъ того, которой въ состояніи обладать самимъ собою, представить другому справедливыя размышленія. Не взирая на то вы можете длать все что вамъ угодно.

"Но позвольте мн предложить вамъ другой вопросъ: естьли вы почитаете себя оскорбленными, то благорозумно ли подавать мн новый случай къ учиненію вамъ обиды можетъ быть гораздо оскорбительне прежней?

"Вы вступили въ такое дло, которое противно всмъ общественнымъ законамъ, естьли вы не чувствуете, что въ такомъ случа поступилилибъ и сами такъ какъ я поступилъ, то врьте мн, Г. мой, что вы не составляете такого честнаго человка, съ коимъ бы тотъ, которой почитаетъ за величайшее достоинство сіе названіе, долженъ ревностно сразиться. Я не получилъ надъ вами никакой выгоды, коей бы вы могли меня укорять. Вы обнажили свою шпагу; я же до моей не коснулся. Вспомните, что когда вы находились въ коляск, то сіе положеніе не весьма ли было вамъ опасно; и что по нанесеніи на меня своего удара, вы чрезвычайно должны благодаришь за умренность мою. Я нимало не сожалю, что подалъ просимою отъ меня помощь, не причиня вамъ всего того зла, на кое вы жалуетесь. Нельзя дйствительно подозревать, чтобъ въ моихъ намреніяхъ заключалась какая ниесть злоба. Колико я ощущалъ къ вамъ омерзенія, да и теперь еще нсколько чувствую, за то насиліе, въ коемъ вы оказались виновнымъ касательно женщины не имющей ни какого защищенія, и заслуживающей, какъ я то скоро усмотрелъ, не токмо обожанія отъ васъ, но и отъ всего свта; и по тому мене помышлялъ я за нее мстить, сколько подать ей помощь.

"Я пишу къ вамъ столь продолжительное письмо для того, что мое перо составляетъ единое орудіе, которое я вознамрился употребить. Простите мн, естьли я повторю, что посл произшедшей между нами распри, хотя касательно молодой особы, или насъ самихъ, мы не можемъ сражаться явнымъ образомъ, хотя по другимъ правиламъ, а не по моимъ, поединокъ есть позволенное дло. Естьли примутъ право, по причин моего отказа меня оскорблять, и тмъ приведутъ меня въ необходимость себя защищать, то познаютъ, что единая моя рука въ состояніи меня спасти противъ великаго множества. Но, и въ семъ самомъ предположеніи, я всегда предпочту лучше оправдаться честными обьясненіями, поелику не желаю чтобъ кто ниесть могъ меня укорять въ смертоубійств. Я не имю ни малой власти надъ моею жизни; а гораздо еще мене надъ жизнею другаго. До какой степени презираю я того человка, которой иначе о семъ мыслитъ, кажется гораздо боле я его презираю, нежели самъ могу быть имъ презираемъ; и естьли онъ представляетъ себ, что сіе обьявленіе подаетъ ему права нападать на жизнь мою, пусть его оное предпринимаетъ; но въ семъ случа будетъ поступлено по средствомъ сходствующимъ съ моими правилами.

"Словомъ, естьлибъ меня ненавидлъ кто ниесть до такой чрезвычайности, и ршился бы меня подвергнуть игу законовъ своея земли; то мои поступки никогда не были бы о порочены; нтъ ни единаго дня ниже часа въ которой бы не можно было меня найти во всякомъ мст, куда я бываю призываемъ по должности или по обыкновенію. Моя шпага составляетъ единое орудіе моего защищенія; и я никакого другаго

изъ ней употребенія не длаю. Пистолеты беру я токмо при отъзд въ дорогу, и ни для чего иннаго какъ для устрашенія разбойниковъ; и самыхъ безопаснйшихъ орудій иногда довольно для меня бываетъ, для отраженія отъ себя нечаяннаго нападенія.

Естьли Кавалеръ Поллексфенъ иметъ хотя нкое благоразуміе; то можетъ быть возблагодаритъ меня за сіе обьясненіе, которое впрочемъ я оставляю не его волю наимновать какъ ему заблагоразсудится. Пребываю покорнйшимъ ею слугою.

Карлъ Грандиссонъ.

Въ Понедльникъпо утру.

Г. Ревсъ просилъ у Сира Карла позволенія дозволишь мн прочесть сіи два письма. Онъ на то согласился, ибо не намренъ, присовокупилъ онъ, согласиться на предложеніе Сира Гарграфа. Но поелику я приняла смлость списать ихъ, безъ его вдома; та я прошу искренно, любезная моя Люція не выдавать ихъ изъ фамиліи. Ты легко судить можешь о томъ удовольствіи, которое я почувствовала отъ послдняго письма, и нимало не сумнваюсь, чтобъ и ты не ощущала онаго вкуп со мною. Однако, поелику самъ Сиръ Карлъ нимало не надется, чтобъ такое дло предано было забвенію, и соглашается, что слдуя общественнымъ нравамъ честности, его врагъ конечно желаетъ чего ниесть гораздо оскорбительнйшаго; думаешь ли ты, любезная моя, чтобъ я была спокойна, когда почитаю себя какъ бы единымъ предметомъ возмущенія. Весьма вроятно, что Сиръ Карлъ пребываетъ теперь въ глубочайшемъ спокойствіи. Душа его основывается на другихъ правилахъ, а не на правилахъ мечтательной честности. Колико сіе благородное свойство возвышаетъ его въ моихъ мысляхъ! Дйствительно, любезная моя, я иногда чувствую, что благородность созидаетъ для него какъ бы нкій престолъ въ моемъ сердце; но токмо въ качеств друга или брата. Я не въ состояніи положить предловъ моего къ нему почтенія… будь уврена, любезная моя, что сіе высокопочитаніе будетъ содержать вс мои чувствованія въ границахъ благопристойности.

Когда онъ вошелъ къ намъ съ Г. Ревсомъ, то разговоръ учинился общимъ, но сердце мое будучи стснено всми сими обязанностями лишило меня всякой живости. Миссъ Грандиссонъ однажды мн сказала. что она почитаетъ меня гордою: но я взглянувъ на Сира Карла, въ то время когда онъ смотрлъ жъ другую сторону, размышляла о томъ чего еще надлежитъ ему опасаться, хотя и не смертоубійства, отъ такого человка, которой будетъ пораженъ нкоторыми мстами письма; но можетъ быть тхъ ранъ, кои долженъ будетъ носить на лиц своемъ, даже до окончанія своея жизни; отъ сего я не могла не восчувствовать сильнаго и нжнаго безпокойствія о друг толико отличнаго достоинства, которой, сколь ни веселъ, сколь ни благополученъ между нами казался, но можетъ быть нсколько часовъ посл… могла ли я воспротивиться симъ ужаснымъ опасностямъ? Въ другое время я взирала бы на него съ превеличайшимъ удовольствіемъ, какъ на единаго въ свт человка, которому бы я желала, даже и въ нещастіи моемъ, быть столь чувствительно обязанною. Его кротость, подумала я въ себ, ни малаго не наложитъ бремени на мою благодарность. Онъ отнюдь не поставляетъ оказанное имъ ии благодяніе за великую услугу; самыя величайшія и великодушнйшія дянія ему свойственны. Естьлибъ мн случилось, быть обязаною кому ниесть другому, которой бы, по причин знатнаго своего богатства, надялся получить нкую пользу за ту опасность, которой за меня подвергся, и коего договоръ или нравъ конечно привелъ бы въ замшательство мою благодарность…

Но отъ сего человка я имю сердце свободное. Однако, я вторично подумала въ себ, что Сиръ Карлъ есть такой человкъ, къ которому я не должна питать нжныхъ чувствованій. Колико буду я имть соперницъ! Такой человкъ, на коего весь свтъ взираетъ съ удивленіемъ! Непремнный долгъ, какъ нкогда сказала мн его сестра, обязываетъ женщинъ ожидать, что он будутъ предупреждены! Сердце Сира Карла должно быть исполнено тми нжными ощущеніями, которыя перемнятся въ недр сего человка въ сильную и пылающую страсть къ первому и единому предмету его обожанія. Я ручаюсь жизнію, любезная Люція, естьли говорю не истинную правду: что, между великимъ множествомъ женщинъ, коихъ бракъ Сира Карла учинитъ злощастными, хотябъ то было въ Конторбери, или въ другихъ мстахъ, нтъ ни единой, коей бы онъ оказывалъ боле благосклонности нежели къ другой.

Миссъ Грандиссонъ пригласила насъ,какъ то Г. и Гжу. Ревсъ равно и меня въ будущую Среду къ себ отобдать и мы на оное согласились съ превеликимъ удовольствіемъ. Графиня, какъ казалось, весьма мною была довольна, хотя къ тогдашнемъ моемъ колебаній, и показывала весьма печальный видъ во все время ихъ у насъ пребыванія. Я хочу подать теб въ семъ письм изображеніе, о ней о ея супруг, поелику ршилась описывать теб всхъ моихъ новыхъ знакомцевъ! Я безъ сумннія должна теб оное учинить; но я токмо не знаю въ состояніи ли теперь оное предпринятъ. По истинн, любезная Люція, все случившееся со мною за пять дней, толико меня уничижило, что я дйствительно почитаю себя лишенною того пламени, которой оживотворялъ какъ мое сердце такъ и перо мое.