Английские письма или история кавалера Грандисона

Ричардсон Сэмюэл

Я весьма уже испытала, что изумленія бываемыя отъ радости могутъ скоре проходить, на ипаче когда благодарность составляетъ оной начало, нежели отъ сильнйшихъ страстей. Въ сію минуту Гжа. Ревсъ ко мн вошла. Любезная моя, сказала она мн, наше отсудствіе будетъ замчено: я сію минуту, приду, отвчала; да и дйствительно я только что хотла идти. Мы вошли въ залъ вмст.

По оказаніи первыхъ учтивостей, Миссъ Грандиссонъ не приминула сказать своему брату, что Миссъ Биронъ, Г. и Гжа. Ревсъ находились въ великомъ безпокойствіи отъ нкоторыхъ значеній Вильсонова письма. Я воспользовалась симъ обьявленіемъ: вы весьма

худо бы судили о моей благодарности, Г. мой, продолжала я посл ее, естьлибъ я не призналась вамъ, что извстіе Вильсона, присоединенное къ тмъ угрозамъ, о коихъ насъ увдомили, заставляютъ меня страшиться, чтобъ ваша жизнь не была въ опасности, по той причин, что вы съ толикимъ великодушіемъ за меня вступились.

Онъ отвчалъ, что чувствованія Миссъ Биронъ весьма ея достойны; но чтожъ касается до заступленія, то она не можетъ сумнваться, чтобъ находился въ свт хотя единый честный человкъ, которой бы не поколебался какъ и онъ въ подобномъ сему случа; что онъ желалъ бы, безъ сумннія, чтобъ и ему оказали таковую же услугу касательно сестеръ его; что онъ поступалъ съ величайшею умренностію, и что воспоминая о тогдашнихъ обстоятельствахъ, онъ ничемъ укорить себя не можетъ. Не безпокоитесь нимало о слдствияхъ, присовокупилъ онъ, ничего случиться отъ того не можетъ, естьли я буду доведенъ до необходимости защищаться. Миссъ Грандиссонъ не преминула его спросить, съ нкіимъ прискорбнымъ видомъ, не ужели должно чего ниесть страшиться отъ извстія Вильсона? весьма неудивительно, что человкъ имющій свойство Сира Гарграфа старается угрожать; и что лишившись всей своей надежды, бывши уже столь близокъ къ исполненію оной,конечно тмъ былъ пораженъ; но долгъ требуетъ ни за что почитать слова оскорбленнаго; поелику люди исполненные истинною храбростію, никогда грозить не станутъ.

Г. Ревсъ попросилъ его на минуту переговорить съ нимъ на един. Ониоба вошли въ кабинетъ, тамъ Г. Ревсъ подалъ ему письмо отъ Багенгалля. Онъ его прочелъ. Ето весьма чрезвычайное письмо, сказалъ онъ отдавая его обратно Г. Ревсу, но что о томъ думаетъ Миссъ Биронъ? Согласна ли она на требуемое отъ нея? Вы легко о томъ судитъ можете, отвчалъ Г. Ревсъ, изъ того, что она въ чрезвычайномъ находится замшательств. Я думаю, возразилъ Сиръ Карлъ, что молодая особа столь отличнаго свойства, которая возвышаетъ уже до высочайшей степени оказанную мною ей услугу, прочла сіе письмо съ нкіимъ прискорбіемъ; но сумнвалась ли она принять надлежащее въ такомъ случа намреніе? Не призираетъ ли она и письма и того, кто къ ней оное писалъ? Я бы почиталъ Миссъ Биронъ.…

Онъ остановился: но начиная опять говорить, онъ столь сильно разгорячился, что произнесъ нсколько весьма вспыльчивыхъ выраженій. Г. Ревсъ признается, что до сего времени онъ дйствительно не почиталъ его способнымъ вдругъ воспламеняться съ толикимъ жаромъ. Я бы желала, дражайшая Люція, что бы онъ не остановлялся. Я бы хотла чтобъ онъ сказалъ, что онъ думаетъ о Миссъ Биронъ. Я теб признаюсь, что мн весьма было бы несносно, естьлибъ Сиръ Карлъ имлъ худое мнніе о моихъ чувствованіяхъ.

Онъ прервавши рчь Г. Ревса, которой желалъ оправдать мои безпокойствия? спросилъ у него, не учинено ли чего ниесть по случаю сего письма? не ршились ли предать оное забвенію, и изьявлять къ виновнику величайшее презрніе? Г. Ревсъ уврилъ его, что не писали никакого отвта: моглили сіи подлецы, возразилъ онъ, ибо я не иначе называю тхъ, которые стороны къ предумышленной подлости ожидать отъ меня прощеній, за то,

что я воспрепятсвовалъ имъ исполнишь ихъ злодянія? Никто, Г. Ревсъ, не иметъ боле меня униженія просить извиненій, я говорю даже и гораздо о низшихъ меня, естьли я по нещастію преступлю долгъ мой; то никакая власть не принудитъ меня не признать какого ниесть справедливаго дянія.

Г. Ревсъ спросилъ его откровенно, не подалъ ли ему Багенгаллъ письма, и Сиръ Гарграфъ не обьявилъ ли ему поединка? Онъ получилъ первое и освдомился о другомъ; и что отложилъ до ныняшняго понедльника на оное отвтствовать, поелику онъ нимало не думалъ, чтобъ таковое дло заслуживало къ сокращенію хотя единой минуты того удовольствія, которомъ онъ услаждаться хотлъ принимая въ обьятія любезнйшую сестру и ея супруга; онъ написавши отвтъ отослалъ сегодняшняго утра.

Вы отослали, сказалъ ему Г. Ревсъ! какъ я опасаюсь, Г. мой!……

Онъ уврялъ Г. Ревса, что онъ ничего не долженъ опасаться. Однако онъ просилъ ничего о томъ не говорить его сестрамъ и Милорду Л… поелику онъ не желаетъ, чтобъ такое дло, которое его нимало не безпокоитъ, причинило тщетныя прискорбія и нечтательныя страхи такимъ особамъ, о благополучіи коихъ онъ искренно печется. Я не могу стерпть, присовокупилъ онъ чтобъ моимъ друзьямъ не доставало какого ни есть удовольствія.

Но согласныли вы на поединокъ, спросилъ у него Г. Ревсъ?

Онъ отвчалъ, что ему весьма часто случалось быть въ подобныхъ сему обстоятельствахъ; что онъ никогда не обнажалъ своей шпаги, разв для своего защищенія и то тогда, когда уже не имлъ боле никакого иннаго средства; что онъ не можетъ сноситъ никакой обиды, и что съ природы весьма вспыльчивъ, что единая прежде сего минута весьма много ему стоила, дабы умритъ страсть свою; но когда уже по необходимости долженъ бываетъ приходитъ въ гнвъ, то весьма много претерпваетъ отъ собственныхъ своихъ разскаяній, чао находится уже не въ состояніи преодолть первую свою вспыльчивость.

Но я надюсь, Г. мой, возразилъ двоюродной мой братъ, что вы не согласитесь…

Я не соглашусь ни съ кмъ, Г. Ревсъ, касательно поединка. Я ни мало не опасаюсь, чтобъ меня почли за трусливаго человка. Я имю во внутренности моихъ чувствованіяхъ… простите меня въ семъ тщеславіи, Г. Ревсъ: но я живу на свт не для людей, а для самаго себя, и для того судіи, которой обитаетъ въ моей внутренности.

Г. Ревсъ всячески старался восхвалить его движеніями своихъ рукъ и глазъ, ибо голосъ ему измнилъ, и онъ не въ силахъ былъ выразишь всего словами. Онъ былъ какъ восхищенъ удивлялся тому благородству, съ какимъ произнесены были послднія сіи слова, и мн видть свтлые лучи, блестящіе на лиц Кавалера Грандиссона.

Разговоръ еще не кончился. Сиръ Карлъ продолжалъ: между безчисленнаго множества злоупотребленій, кои я часто оплакиваю, нтъ ни единаго могущаго привести меня въ толикое уныніе, какъ предумышленные поединки. И такъ въ чемъ же состоитъ великодушіе такого человка, которой не можетъ отличиться отъ общенародныхъ мнній? Не знаемъ ли мы множества фамилій, въ коихъ глубокая печаль вчно продолжаться будетъ за убіеніе отца, сына, брата, увлеченныхъ симъ зврствомъ. Человкъ вызывающей на поединокъ другаго, и склоняющей его на особенное сраженіе ясно показываетъ что онъ презираетъ власть своею Создателя. Надется ли онъ получишь чрезъ то какую ниесть инную выгоду, кром того, какъ быть смертоубійцею, и учинить неизгладимый порокъ всей невинной фамиліи? Но поелику вы довели меня до такою степени, тмъ страннымъ письмомъ, которое позволили мн прочесть, то я желаю сообщить вамъ также письмо полученное мною отъ Сира Гарграфа: оно содержитъ въ себ слдующее: