Англо-американская фантастика ХХ века. Выпуск 1
Шрифт:
– Ну и что с того?
– Я не позволяю чужакам делать меня им обязанной.
– Ну и правильно. Очень с твоей стороны разумно, - одобрил Гаррисон.
– Чужаки часто бывают со странностями.
Мороженое опять передвинулось на ее сторону стола.
– Если ты полагаешь, что я на тебя буду иметь за это об, то ты можешь погасить его вполне пристойным образом. Все, что мне нужно, - это некоторые сведения. Где мне найти самую важную птицу в городе?
– Иди к Алеку Питерсу, он живет на десятой улице.
– С этими словами
– Спасибо. А то я уже начал думать, что здесь все придурковатые.
Гаррисон допил кофе и лениво откинулся на спинку кресла. Непривычная сытость обострила его мыслительный процесс, ибо через минуту лицо его затуманилось подозрением, и он спросил:
– А у этого Питера что, птицеферма?
– Конечно, - переводя от удовольствия дух, она отодвинула пустую тарелку.
Тихо простонав, Гаррисон сообщил ей:
– Я ищу мэра.
– Это еще что такое?
– Человек номер один. Большой босс, шейх, пахан-ли кто у вас здесь есть.
– Я так ничего и не поняла, - сказала девушка в непритворном изумлении.
– Человек, который руководит городом. Ведущий гражданин.
– Объясни, пожалуйста, - сна честно пыталась ему помочь.
– Кого или что этот гражданин должен вести?
– Тебя, Сета и всех остальных.
– Гаррисон описал рукой круг для вещей убедительности.
Нахмурившись, брюнетка спросила:
– Куда он должен вести?
– Куда бы вы ни шли.
Девушка обратилась за помощью к официанту:
– Мэтт, мы куда-нибудь идем?
– Откуда мне знать?
– Тогда спроси Сета.
Официант исчез и тотчас вернулся.
– Сет сказал, что он идет домой в шесть часов, а тебе что до этого?
– Его кто-нибудь ведет?
– Рехнулась что ли?
– спросил Мэтт.
– Дорогу домой он знает, да и трезвый к тому же.
Гаррисон вмешался в разговор:
– Слушайте, я не понимаю, почему это все так сложно. Вы только скажите мне, где я могу найти какое-нибудь официальное лицо, любого чиновника, начальника полиции, городского казначея, или на худой конец, хоть мирового судью?
– Что такое «официальное лицо»?
– спросил в изумлении Мэтт.
– Что такое «мировой судья»?
– добавила брюнетка.
Голова у Гаррисона пошла кругом, и он решил зайти с другой стороны.
– Предположим, - сказал он Мэтту, - что ваше заведение загорится. Что вы все тогда будете делать?
– Раздувать пожар, - ответил Мэтт, не считая нужным скрывать, что эта беседа ему осточертела. Он вернулся к стойке с видом человека слишком занятого, что тратить время на всяких недоумков.
– Он будет его гасить, - сообщила брюнетка.
– Что же еще, по-твоему, ему делать?
– А если он один не справится?
– Тогда позовет других на помощь.
– А они помогут?
– Конечно, - заверила она, глядя на инженера с жалостью, - кто же упустит такой случай заработать об?
– Похоже, что так.
– Гаррисон
– Но все-таки, что случится, если пожар не удастся погасить?
– Тогда Сет вызовет пожарную команду.
– Ага, значит, есть все-таки пожарная команда. Это я имел ввиду, когда спрашивал об официальных организациях. Это-то мне и нужно. Ну-ка скажи мне, как найти пожарное депо?
– Конец Двенадцатой улицы. Ты его не сможешь не заметить.
– Спасибо, - Гаррисон вскочил и помчался вперед. Пожарное депо было большим зданием, в котором содержались четыре раздвижные лестницы, водомет и два мощных насоса - все моторизованное, на шасси с толстыми резиновыми колесами. Внутри Гаррисон столкнулся нос к носу с маленьким человечком, одетым в чересчур просторный комбинезон.
– Ищешь кого?
– осведомился человечек.
– Брандмейстера.
– Это еще кто?
Уже наученный опытом, Гаррисон разговаривал так, как будто его собеседник был ребенком.
– Слушайте, мистер, это ведь пожарная команда. Кто-то ею командует. Кто-то же руководит всем балаганом, заполняет бумаги, нажимает на кнопки, повышает в чине, увольняет, приписывает себе все заслуги, валит вину на других и вообще хозяйничает. Он во всей ораве самый важный, и все это знают.
– Палец Гаррисона уперся человеку в грудь.
– И он тот человек, с которым я намерен поговорить, чего бы мне это ни стоило.
– Ни один человек не может быть важнее другого. Такого просто не бывает, а ты, по-моему, спятил.
– Думай, что хочешь, но я тебе говорю, что…
Хриплый звон колокола прервал фразу. Двадцать человек, выросшие как будто из-под земли, в мгновение ока заняли свои места на машинах с лестницей и насосом, и машины выкатились на улицу. Единственной общей деталью в их туалетах были плоские, похожие на тазики каски. Во всем же остальном они демонстрировали глубины падения портновского искусства. Человечек в комбинезоне, одним бравым прыжком догнавший насос, скрылся из поля зрения за спинами толстого пожарного, перетянутого кушаком всех цветов радуги, и тощего, щеголяющего юбкой желто-канареечной окраски. Их опоздавший коллега, украшенный сережками а форме маленьких колокольчиков, отчаянно преследовал машину, пытался ухватиться за задний борт, промахнулся и грустно посмотрел вслед удаляющейся бригаде. Потом побрел обратно, раскачивая каску на руке.
– Везет как утопленнику, - сообщил он обескураженному Гаррисону.
– Лучшая тревога года. Горит винзавод. Чем быстрее ребята туда доберутся, тем больше об.
– При этой мысли он облизнулся, садясь на бухту брезентового шланга.
– Но, может, оно и лучше для здоровья, что я опоздал.
– Объясни мне, - стоял на своем Гаррисон, - как ты себе обеспечиваешь жизнь?
– Что за вопрос? Ты, по-моему, и сам видишь. Работаю в пожарной команде.
– Это я знаю. Но кто тебе платит?