Анна Каренина

Толстой Лев Николаевич

ее.) Я теперь хочу процесс начинать. Как вы мне посоветуете? Камеровский,

смотрите, же за кофеем - ушел; вы видите, я занята делами! Я хочу процесс,

потому что состояние мне нужно мое. Вы понимаете ли эту глупость, что я ему

будто бы неверна, - с презрением сказала она, - и от этого он хочет

пользоваться моим имением.

Вронский слушал с удовольствием этот веселый лепет хорошенькой женщины,

поддакивал ей, давал полушутливые советы и вообще тотчас же принял свой

привычный

тон обращения с этого рода женщинами. В его петербургском мире все

люди разделялись на два совершенно противоположные сорта. Один низший сорт:

пошлые, глупые и, главное, смешные люди, которые веруют в то, что одному

мужу надо жить с одною женой, с которою он обвенчан, что девушке надо быть

невинною, женщине стыдливою, мужчине мужественным, воздержанным и твердым,

что надо воспитывать детей, зарабатывать свой хлеб, платить долги, - и

разные тому подобные глупости. Это был сорт людей старомодных и смешных. Но

был другой сорт людей, настоящих, к которому они все принадлежали, в котором

надо быть, главное, элегантным, красивым, великодушным, смелым, веселым,

отдаваться всякой страсти не краснея и над всем остальным смеяться.

Вронский только в первую минуту был ошеломлен после впечатлений совсем

другого мира, привезенных им из Москвы, но тотчас же, как будто всунул ноги

в старые туфли, он вошел в свой прежний веселый и приятный мир.

Кофе так и не сварился, а обрызгал всех и ушел и произвел именно то

самое, что было нужно, то есть подал повод к шуму и смеху и залил дорогой

ковер и платье баронессы.

– Ну, теперь прощайте, а то вы никогда не умоетесь, и на моей совести

будет главное преступление порядочного человека, нечистоплотность. Так вы

советуете нож к горлу?

– Непременно, и так, чтобы ваша ручка была поближе от его губ. Он

поцелует вашу ручку, и все кончится благополучно, - отвечал Вронский.

– Так нынче во Французском!- И, зашумев платьем, она исчезла.

Камеровский поднялся тоже, а Вронский, не дожидаясь его ухода, подал

ему руку и отправился в уборную. Пока он умывался, Петрицкий описал ему в

кратких чертах свое положение, насколько оно изменилось после отъезда

Вронского. Денег нет ничего. Отец сказал, что не даст и не заплатит долгов.

Портной хочет посадить, и другой тоже непременно грозит посадить. Полковой

командир объявил, что если эти скандалы не прекратятся, то надо выходить.

Баронесса надоела, как горькая редька, особенно тем, что все хочет давать

деньги; а есть одна, он ее покажет Вронскому, чудо, прелесть, в восточном

строгом стиле, "genre рабыни Ребекки, понимаешь". С Беркошевым тоже вчера

разбранился, и он хотел прислать

секундантов, но, разумеется, ничего не

выйдет. Вообще же все превосходно и чрезвычайно весело. И, не давая товарищу

углубляться в подробности своего положения, Петрицкий пустился рассказывать

ему все интересные новости. Слушая столь знакомые рассказы Петрицкого в

столь знакомой обстановке своей трехлетней квартиры, Вронский испытывал

приятное чувство возвращения к привычной и беззаботной петербургской жизни.

– Не может быть!
– закричал он, отпустив педаль умывальника, которым он

обливал свою красную здоровую шею. - Не может быть!- закричал он при

известии о том, что Лора сошлась с Милеевым и бросила Фертингофа.
– И он все

так же глуп и доволен? Ну, а Бузулуков что?

– Ах, с Бузулуковым была история - прелесть!
– закричал Петрицкий.. -

Ведь его страсть - балы, и он ни одного придворного бала не пропускает.

Отправился он на большой бал в новой каске. Ты видел новые каски? Очень

хороши, легче. Только стоит он... Нет, ты слушай.

– Да я слушаю, - растираясь мохнатым полотенцем, отвечал Вронский.

– Проходит великая княгиня с каким-то послом, на его беду зашел у них

разговор о новых касках. Великая княгиня и хотела показать новую каску...

Видят, наш голубчик стоит. (Петрицкий представил, как он стоит с каской.)

Великая княгиня попросила подать себе каску, - он не дает. Что такое? Только

ему мигают, кивают, хмурятся. Подай. Не дает. Замер. Можешь себе

представить... Только этот... как его... хочет уже взять у него каску... не

дает!.. Он вырвал, подает великой княгине. "Вот это новая", - говорит

великая княгиня. Повернула каску, и можешь себе представить, оттуда бух!

груша, конфеты, два фунта конфет!.. Он это набрал, голубчик!

Вронский покатился со смеху. И долго потом, говоря уже о другом,

закатывался он своим здоровым смехом, выставляя свои крепкие сплошные зубы,

когда вспоминал о каске.

Узнав все новости, Вронский с помощью лакея оделся в мундир и поехал

являться. Явившись, он намерен был съездить к брату, к Бетси и сделать

несколько визитов с тем, чтоб начать ездить в тот свет, где бы он мог

встречать Каренину. Как и всегда в Петербурге, он выехал из дома с тем,

чтобы не возвращаться до поздней ночи.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

В конце зимы в доме Щербацких происходил консилиум, долженствовавший