Античный театр
Шрифт:
– Вот дела! – вырвалось у Балалая. – Колдовская книга!
Лиходей посмотрел на страницу и понял: строчки исчезли. Не повторить ему больше вихрь. Значит, одно заклинание действует всего раз.
– Такое заклинание и не по делу извёл... – с досадой сказал он.
– Бежать надо, – опять принялся ныть Балалай. – Скоро царя искать пойдут. Эх, думал, денег заработаю, лавку куплю...
– Да тут не на лавку, тут на целое царство хватит! – Лиходей закрыл книгу и провёл ладонью по холодной обложке.
Рядом раздались крики:
– Берендей!
Лиходей обернулся и увидел Настасью Ивановну. Позади неё шли стража и слуги – лица их были взволнованы.
Спустившись на берег, царица первым делом заметила тлеющие сигнальные костры на скалах. Её тут же охватил страх: неужели кто-то зажёг здесь сигнальный огонь?! Увидев Лиходея и Балалая, она было побежала к ним, но вдруг остановилась и вскрикнула – недалеко от них, на песке, лежал Фома.
Царица была умна и смышлёна – ей нетрудно было понять, что тут произошло. Она вспомнила, как Фома приказал двум слугам разжечь костёр, чтобы встретить царя. Так значит, сомнений быть не может: это их рук дело.
Подойдя к Фоме, Настасья Ивановна вынула из его рук саблю и в два шага оказалась рядом с изменниками.
– Не сносить вам головы!
Она замахнулась на Балалая, но так и замерла с поднятой саблей. Из книги исчезло ещё одно заклинание: «Моей воле подчинись, от былого отрекись!» Лиходей не торопился закрывать книгу, он ждал. Пока царица стояла, не в силах пошевелиться, Балалай отбежал от неё подальше. Второй раз за ночь его чуть не убили!
– Здравствуй, душа моя, – осторожно произнёс Лиходей, вглядываясь в потемневшие глаза Настасьи Ивановны. – Признаёшь ли ты своего нового царя?
– Здравствуй, Лиходеюшка, царь-мой-батюшка, – Настасья Ивановна плавно опустила саблю и поклонилась ему в пояс.
– Вот дела! – снова вырвалось у Балалая. – Лиходей, это ты что ли царь?
На подмогу к царице поспешили слуги и стражники, но в паре метров остановились. Как будто колдовство Лиходея подействовало и на них. Они все словно потеряли волю и молча ждали указаний царицы, не зная, хватать ли предателей или падать им в ноги.
– Проснулась, а тебя нет, – молвила Настасья Ивановна безжизненным голосом. – Но теперь я спокойна, раз ты рядом.
– Не пора ли, душа моя, объявить народу свою волю? – Лиходей увидел, как замерцали сабли стражников.
– Волю? – переспросила Настасья Ивановна. – Ах, да, волю... – Она повернулась к слугам и произнесла: – Фома предал и погубил государя нашего Берендея. Разбилась ладья царская об острые скалы из-за ложных сигнальных костров.
– Фома хотел царя ограбить и лавку открыть, – поддакивал Балалай. – Думал, шелка царь везёт.
Настасья Ивановна не обращала на него внимания, лишь смотрела перед собой пустыми глазами.
– Не успел Лиходей остановить предателя, но лишил его жизни за измену.
Замолкшая на время толпа вновь начала гудеть:
– Бедный царь Берендей!
– Мне Фома всегда не нравился...
– Предатель он и есть предатель, сколько бы не
– Как же теперь без царя?!
– Объявляю вам свою волю, – таким же ровным голосом продолжила Настасья Ивановна. – Отныне Лиходей – наш новый царь и защитник. Склоните головы. Мы должны жить дальше.
Глава 4
Огниво
В царском дворце было тихо: ни человек не пройдёт, ни мышь не пробежит. Точно сама жизнь остановилась. Лишь на свечах плясали огоньки. Обычно им весело разгонять тьму, но этой ночью она была тяжелее, упрямее. Огоньки старались гореть ярко, но тьма всё глуше застилала коридоры, просачиваясь в каждую щель. Не укрыться, не спрятаться от её бремени. Погиб царь Берендей. Да здравствует новый царь Лиходей!
Слуги затаились и делили теперь меж собой горе и злость, но так, чтобы никто не услышал. Не пойдёшь ведь против воли царицы, мудрой Настасьи Ивановны.
А тем временем Лиходей в царских покоях примерялся к трону. Он был высоким, резным – сразу видно, работа искусного мастера. По деревянным ручкам будто ползли настоящие травы, а на спинке, ровно над головой царя, светило солнце. Лиходей удобно расположился на троне и усмехнулся: можно подумать, он на нём с малых лет сидит! Эх, видел бы его сейчас отец! Жаль, не дожил до этого момента.
– Попросить чаю с баранками? – Настасья Ивановна стояла возле стены и смотрела в пол.
Лицо было грустное-грустное. Но почему грустила, и сама наверняка не знала. Хорошее Лиходей для неё заклинание выбрал: не только подчиняет, но и стирает память. Такая Настасья станет ему помощницей. Одной проблемой меньше.
– Душа моя, – обратился он к ней. – Что скажешь, если мы Балалая генералом сделаем?
Услышав, что о нём говорят, Балалай перестал разглядывать арбалеты на стенах и приосанился.
– Мудрое решение, государь, – ответила Настасья Ивановна, не поднимая головы.
Хорошо на душе у Лиходея сталось. Он-то хотел ладью ограбить и в бега податься, счастье в дальних землях поискать, а тут и бежать не пришлось. «Неужто удача? – подумал Лиходей. – Э, нет... На удачу только те рассчитывают, у кого ни таланта, ни энергии, а я с детства особенным был. И ум, и хитрость – всё при мне. Повидал немало, это правда... Но везде умудрялся сухим из воды выйти. Значит, то, что получил сейчас – я получил по праву».
Его приятные мысли прервал шум. С визгом и распростёртыми объятьями в зал вбежала Даша. Царевна прижалась щекой к груди Лиходея и тут же отпрыгнула, точно белка.
– Ты не мой папа... Где папа?!
Лиходею не хотелось тратить на неё ценное заклинание. К тому же она ещё ребёнок – кто её послушает! «Такая мятеж не подымет, – подумал он. – Не подымет же?»
Настасья Ивановна подошла к Лиходею, и взгляд её изменился. Она казалась растерянной и испуганной. «Неужто всё вспомнила?» – пронеслось в голове у злодея.