Античный театр
Шрифт:
– Перерос я Фому, – Ваня провёл по отметинам подушечкой пальца. – Помнишь, дядь, как Фома меня из леса на спине вытащил? Я тогда в болото провалился, лапоть утопил. Ору от страха, а он меня как вытянет! Уже тогда силачом был... Не зря в солдаты пошёл, правой рукой царя стал. Тот ему, говорят, воспитание царевны доверил. Учит Фома её саблей махать, из лука стрелять, да и вообще, солдатским премудростям... Необычный у нас царь, правда?
– Ну а ты чего, Ванюша? – спросил дядька Семён. – Не на ту дорогу встал. Брал бы
– Всегда ты так, – обиделся Ваня. – Фома, если разобраться, человек подневольный, а я птица вольная. Захочу – на печи лежать буду, захочу – купцом стану!
– Ваня, Ваня... – Дядя Семён наконец отложил хлеб в сторону. – Сказывали мне, чем ты в городе промышляешь. Выгнали тебя из лавки. Теперь на рынке народ дуришь. Стыдно, Иван.
Ваня опустил голову, не желая смотреть дядьке в глаза.
– Семён! – раздался вдруг чей-то голос.
Ваня невольно обрадовался, что кто-то прервал их разговор. Он поднял глаза и увидел, что у колокольни с ноги на ногу переминается деревенский староста. Вид у него был серьёзный. Рядом с ним стоял человек в форме – видно, царский слуга или чиновник какой.
– Семён, к тебе т-тут чин с царского двора, – запинаясь, проговорил староста.
– С Фомой что случилось?! – вскинулся дядька Семён.
– Солдат Фома совершил тяжкое преступление перед государством и людьми, – сурово объявил чиновник. – Сгубил царя нашего, Берендея, и был казнён за свои злодеяния.
Дядька Семён так и охнул, схватившись за сердце. Если бы не Ваня, то он бы упал.
– Указом нового царя Лиходея, – продолжал чиновник, – дом преступника опечатать, а родственников выселить!
Растерянно посмотрев на дядьку, который, казалось, вот-вот потеряет сознание, Ваня опомнился и взял себя в руки.
– Врёшь! – закричал он. – Не может такого быть!
Из них двоих это он, Ваня, вечно попадал в неприятности. А Фома всегда был правильным, честным, и смелым. Он бы никогда никого не предал!
Но чиновник махнул рукой, и откуда-то из-за его спины появились солдаты.
Ваня хотел было броситься на них, но староста и подоспевшие деревенские мужики остановили его.
Из дома вынесли все вещи. Дверь заколотили. Только кровать почему-то оставили во дворе. На неё-то Ваня с дядькой Семёном и уселись. Рядом – сундук с привязанной к нему козой. Тут же, зевая, лежит собака.
Они долго молчали. Горе повисло в воздухе.
А потом дядька Семён тихонько отсчитал Ване деньги – почти все, что у него остались.
– Рубль, два, три... Долги отдашь и возвращайся, – печально посмотрел он на Ваню. – Мне теперь одному тяжко придётся.
– Спасибо, дядь Семён, – тихо сказал Ваня и, взяв деньги, спрятал в карман к цепочке от часов. – Улажу дела и вернусь. Три дня – и я тут! Вместе жить будем. Я тебе во всём помогать стану. Обещаю, дядь Семён. Светлой памятью Фомы клянусь.
И в этот
* * *
«Ну, хватит с меня и тоски, и тюрьмы, – подумал Ваня. – Горем делу не поможешь. Выбираться отсюда надо!» И в его голове тут же возник новый план. Смекалка его ещё никогда не подводила!
Глава 6
Орёл или решка?
– Назову в этот раз орла, ты не против? Если хочешь, выбирай первый.
Конвоир уже проиграл Ване солдатский китель, который тот сразу надел, бросив на пол арестантскую куртку.
– Так что, я орёл? – спросил Ваня.
– Орёл-орёл, – заворчал конвоир. – Бросай уже. Не бывает так, чтобы два раза подряд везло.
Ваня подкинул монетку, а затем поймал, хлопнув ладонями.
– Готов?
– Ещё бы! – усмехнулся конвоир. – Ты же не думаешь, что я китель тебе оставлю?
Ваня улыбнулся самой что ни на есть наивной улыбкой. Жалел он конвоира, но не всем сердцем. Через мгновение он поднял ладонь, а там...
– Орёл! Вот чудеса! Опять выиграл. Ну в следующий раз точно удача отвернётся...
– Хватит с меня, – нахмурился конвоир. Ему от силы было лет восемнадцать, парень ранимый, впечатлительный. С таким осторожнее надо...
– Да ты чего? – подбадривал Ваня. – Отыграешься! Я же невезучий. Всё в своей жизни проиграл.
Конвоир замялся, не решаясь.
– И карета была – проиграл. И коня породистого. И самовар серебряный. – Ваня приподнял брови, чтобы показаться простачком. – Нет от меня толку, когда дело до игр доходит. Впадаю в азарт, а там... Поминай, как знали!
– Карета-то у тебя откуда? – спросил конвоир.
– Так я вообще-то принц заграничный, – заявил Ваня. – Не знал? У меня и слуги были, сто штук. А сижу за долги.
– Прям слуги? – конвоир переступил с ноги на ногу и обхватил себя руками – зябко ему было без кителя.
– Ух, брат! Такой богатый был, что даже у слуг слуги были, представляешь? Да ты накинь хоть робу мою, а то совсем замёрзнешь.
Конвоир поднял арестантскую куртку и, набросив её на плечи, кивнул на монету.
– Теперь я орёл. Бросай.
– Ну, была не была! – выдохнул Ваня и подбросил монету. Хлоп! – Решка. Вот тебе раз! Опять выиграл. Совсем на меня не похоже...
Конвоир снял фуражку и отдал Ване.
– Ещё!
– Орёл? – спросил Ваня, хоть ответ был ему совершенно не важен.
– Решка, – решился конвоир, но снова проиграл.
Вот уже на Ване и сапоги. Он застегнул китель и поправил фуражку, пока конвоир сидел напротив и смотрел на него так, будто хотел прожечь взглядом. Он даже побагровел от злости.