Антигитлеровская коалиция — 1939: Формула провала
Шрифт:
Хотя период неопределённости подошёл к концу, идея опубликовать британский взгляд на переговоры с Советами никуда не делась. В начале октября один из парламентариев задал этот вопрос премьер- министру. Собирается ли премьер выпустить официальный сборник документов по переговорам с СССР? С одобрения вышестоящего начальства Форин офис ответил «нет».
«Советское правительство, возможно, ещё не до конца укрепилось в желании сотрудничать с Германией, — заявил Фрэнк Робертс, занимавший тогда должность в Центральном управлении. — И мы не должны предпринимать шагов, которые бы способствовали этому ещё больше»[611]. Но вопрос остался.
«Я быстро просмотрел тома документов по англо–советским переговорам, — сказал Робертс, — и обнаружил, что там действительно очень мало материалов, пригодных к публикации. Это длинная и запутанная история, в
Тем временем на повестке дня опять оказался «Эксетер», позорно отправленное торговое судно. Робертсу снова пришлось объясняться: «Многие с непониманием отнеслись к тому, что военная делегация отправилась в Москву на довольно медленном пассажирском судне, что русские истолковали как знак нашего несерьёзного отношения к переговорам». Французы хотели отправить делегацию поездом — это было бы на неделю быстрее и намного экономнее, но, по словам Робертса, настойчивость проявило Военное министерство, так что французы нехотя согласились. Проблема была в том, что расходы на их представителей составили 3500 фунтов. Казначейство полагало, что счёт должна была оплатить французская сторона. Робертс считал идею неудачной. В первую очередь потому, что сама Франция не хотела отправлять делегацию по морю и согласилась, только когда было применено «значительное давление». «Поэтому я полагаю, что было бы ошибкой предъявлять какой бы то ни было счёт Франции, тем более что это могло иметь негативные психологические последствия, ведь теперь французы и так считают, что несут большее бремя, чем следовало бы», — сказал он[613]. Робертс обратился к Британскому экспедиционному корпусу во Франции, в котором в декабре насчитывалось порядка пяти дивизий — не много для сдерживания фронта с вермахтом. Противостоять вторжению, если бы до него дошло, пришлось бы французской армии.
Форин офис не менял позиции по выпуску сборника до начала декабря, когда все изменилось из–за начала советско–финской войны. Общественное мнение было взбудоражено. Английская дипломатия сочла время удачным для разыгрывания этой карты. Вначале предполагалось «выпустить пламенный комментарий, разоблачающий Советский Союз» в «Таймс», старый добрый рупор Форин офиса. «Полагаю, что обнародование некоторых документов. пойдёт только на пользу», — отметил Сарджент. «В целях ответа на запоздалую критику неудачи политики Кабинета Её Величества в отношении России прошлым летом, а также в качестве удовлетворения антибольшевистских настроений, распространившихся по стране в связи с нападением на Финляндию. Я поднял этот вопрос утром с госсекретарём [Галифаксом], который был готов дать добро Министерству информации придерживаться этой линии, при этом хорошо понимая, что мы не должны дать антибольшевистской пропаганде выйти из–под контроля. Необходимо не дать ей развиться или скатиться к призывам к войне с Советским Союзом».
В первую очередь нужно было дать понять, что переговоры провалились «из–за отказа Великобритании и Франции уступить требованиям России, которые поставили бы под угрозу целостность прибалтийских государств и Финляндии». Но это уже было постфактум. Весной 1939 г. Кабинет министров считал, что «значимость обеспечения подписания соглашения с Россией намного превосходит риск нанесения ущерба малым государствам». Даже в Польше полагали, что о прибалтийских странах надо «побеспокоиться»[614].
Во время одного из бесконечных обсуждений альянса с Советами Галифакс сказал: «Да, если бы Германия напала на Голландию, мы бы действительно пришли на помощь, не дожидаясь просьб от самой Голландии»[615].
Статья в «Таймс» привела к тому, что в парламенте снова начали задавать вопросы, и в этот раз Чемберлен решил, что доклад все же будет выпущен. В Форин офисе продолжали противостояние, но и оно вскоре было преодолено. Цель правительственного доклада, по определению самого Чемберлена, заключалась в том, «чтобы рассказать правду, но не нападать на Советский Союз». Кадоган обратился к Галифаксу за одобрением: «Мне кажется, в публикации могут быть положительные стороны, если, а это видится вполне вероятным, из неё будет следовать, что мы приложили все усилия для достижения согласия, а задержки и проволочки вызваны другой стороной. тогда станет понятно, что подозрения, от которых мы пытались отделаться, к сожалению, подтвердились»[616].
Выпуск
Форин офис сделал подборку документов для доклада за две недели[618].
Шли споры о том, какие документы публиковать, а какие нет, чьи чувства защищать, а чьи — не обязательно. Майский как раз попал в последнюю категорию. Он «использовал своё положение для бесстыдных интриг против правительства Её Величества, и не стоит бояться быть с ним неделикатными»[619].
Можно сказать, Майский хорошо знал своё дело. Целью всего предприятия считалось «обнародование правды». Консультации велись и с другими министерствами. По отзыву Министерства обороны, доклад был «справедливым и точным», хотя министерство и не было во всем согласно с инструкциями и довольно полномочиями делегации. Вопрос был чувствительный, вызывал немало обсуждений. Галифакс велел исключить все слишком «противоречивое» из описания Майского. Стрэнг, которого недавно повысили до помощника заместителя министра, торопился с публикацией. «Сейчас время для пропагандистского взгляда…»[620] Так что для Форин офиса на первом месте все же была пропаганда.
Все шло гладко. Гранки Форин офис получил незадолго до Рождества и направил в заинтересованные министерства на согласование. Публикация была запланирована на середину января с первичным тиражом в 100 тысяч экземпляров. Препятствие возникло внезапно. Галифакс попросил направить гранки также в посольства Франции и Польши. Французский посол отправился на беседу с Кадоганом ещё до того, как прочёл их. «Он хотел донести до меня, что у Кэ д'Орсе имелись серьёзные опасения насчёт публикации. Он спрашивал, действительно ли она необходима и действительно ли поможет достичь чего–то полезного». Кадоган решил применить к послу обычный трюк, сказав, что решение о публикации уже принято на государственном уровне. Корбен настаивал на своём. Среди его «опасений» было «соображение» о том, что на ранних этапах переговоров «именно французское правительство ратовало за то, чтобы мы пошли на уступки [СССР], и если бы это всплыло при публикации документов, мы бы произвели нежелательное впечатление». Корбен слышал, что доклад «не будет включать значительную часть непосредственной переписки между Парижем и Лондоном», но не понимал, как без этого можно будет обойтись. Затем посол намекнул, что французское правительство может издать собственный сборник, «Жёлтую книгу», чтобы рассказать обо всем самим[621].
От Корбена так просто было не отделаться. Неделю спустя он вернулся на службу, изучив гранки и проконсультировавшись с Парижем. В шестистраничном меморандуме Корбен отметил, что французское правительство испытывало «серьёзные опасения» в связи с публикацией, которую сам Корбен назвал «английской Синей книгой».
В целом при прочтении сего документа складывается впечатление, что с самого начала и до конца переговоров советское правительство непрестанно настаивало на том, чтобы сделать обсуждение данного соглашения максимально свободным и плодотворным. Искреннее или притворное, намерение советского правительства учесть все возможные варианты немецкой агрессии, казалось, противопоставлялось англофранцузским недомолвкам и желанию двух правительств ограничить советское вмешательство.
Корбен полагал, что из этого документа действительно можно вынести мысль о том, что французское и британское правительства пеклись об интересах малых стран. В черновике было то, что говорило как в пользу СССР, так и против него, особенно после занятия восточной Польши (в сентябре 1939-го) и вторжения в Финляндию.
И все же те, кто думал, что СССР повернулся к Германии только после принятия Францией и Англией мер по торможению переговоров, а также из–за их нежелания вести переговоры с Москвой на равных и сомнений в готовности оказать помощь в случае прямого военного столкновения России с Германией, нашли бы в этой публикации несколько аргументов в пользу своей точки зрения. Корбен снова напомнил о возможности, а точнее, угрозе выпуска французами «Жёлтой книги». Кэ д'Орсе был уязвлён тем, что из издания исключили документы, показывавшие усилия и гибкость французской стороны в ходе переговоров с Советами.