Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Вот программа "Союза защиты родины и свободы", не оставляющая ни тени сомнения относительно подлинных целей господ Савинковых, перхуровых и компании. Из каждой строки, окутанной призрачной дымкой демократии, гремит зычный голос военного диктатора: свержение Советского правительства, установление твердой власти, воссоздание национальной армии, продолжение войны с Германией, опора на помощь союзников. И туманное, необычно удобное для Савинкова и ему подобных: "Установление в России того образа правления, который обеспечит гражданскую свободу и будет наиболее соответствовать потребностям русского народа". Читай: потребностям контрреволюции. Ничего себе формулировочка,
Тут же приманка для легковерных: мы, мол, защищаем интересы не отдельного класса или партии, а всего народа. Демагогия чистейшей воды.
Еще одна приманка для простачков: беспартийность организации. На словах. На деле - спекуляция на беспартийности с целью привлечь в "Союз" разношерстное по своим взглядам офицерство - от Перхурова до Ружича. Игра втемную. Одна программка для себя, для Савинкова и иже с ним, другая - для рядовых. Приходилось небось вертеться ужом: одному офицерику лгать так, другому этак.
В этом слабость савинковского детища. Ахиллесова пята - отсутствие идейной общности, справедливых целей. Тайна, как росток сквозь каменистую почву, пробивалась наружу, порождая неизбежное: подозрения, недоверие, черную зависть, а в конечном счете - разлад, дробление сил...
Дзержинский продолжал перечитывать программу "Союза" и вдруг отчетливо вспомнил разговор с Лениным в ту ночь, когда бушевала гроза. Тысячу раз прав был Ильич, сказавший: "И если заговор уже зреет, то следы его неизбежно приведут к порогам английского и французского посольств". Действительно, привели... Хваткие пальцы Савинкова вожделенно отсчитывали хрустящие банкноты: английские фунты стерлингов, французские франки, американские доллары. В особняках посольств, казавшихся безжизненными и вымершими, находили себе приют выкормыши контрреволюции. Из этих особняков, как из змеиных гнезд, выползали планы и замыслы злейших врагов революции. В английском консульстве, у Красных ворот, одно время укрывался Савинков, потом - Перхуров. Начальник кавалерийских частей и казначей "Союза" Виленкин состоял юрисконсультом английского посольства...
Первые показания- арестованных. Лепет насмерть перепуганных людей, цепляющихся за ложь, как за спасение. Питающих надежду, что чекисты бредут вслепую.
Показания юнкера Иванова. Того самого, из Иверской больницы: "Был в Малом Левшинском у своего знакомого.
Что делал? Читал Конан-Дойля. На схеме в записной книжке - адрес. Чей? Портного, ходил за брюками. Что обозначено кружком? Иоводевичий монастырь. А к чему вензель с короной? Нарисовал от нечего делать. Знаком ли с сестрой милосердия Иверской больницы? Знаком, она немка, сказал ей, что всех немцев скоро вырежут. Хотел ее напугать. Она ответила: "Вот немцы скоро вас приберут к рукам". Ни о какой организации ничего не знаю..."
Парфенов, он же Покровский: "Откуда текст программы "Союза"? Кто-то принес в квартиру и положил на стол. Кто - не знаю. К "Союзу" не принадлежал..."
Коротнев: "Как попал в квартиру Сидорова? Там жила старая знакомая Голикова. О заговоре слыхом не слыхивал. В Москву приехал с фронта. Чьи деньги лежали на столе? Не знаю. Может, Сидорова?.."
Флеров: "Как попал в больницу? Пришел лечиться.
Посоветовал некий Павел Ильич. Познакомился с ним чисто случайно, после пасхи на Пречистенском бульваре.
Сам бывший прапорщик. Беспартийный..."
Виленкин: "В савинковской организации участия не принимал. Кавалерийских
Итак - хоть отпускай всех арестованных на свободу с присовокуплением извинений за причиненное беспокойство.
Есть лишь одно средство, которое вынудит их сказать правду: неопровержимая логика фактов, улик, доказательств.
Бессонные ночи, нескончаемые допросы - и на стол ложатся новые и новые страницы дела, которое потом, позже, едва уместится в несколько десятков увесистых папок...
Очная ставка Виленкина с Парфеновым.
Парфенов: "Виленкина знаю. Несколько раз получал деньги у него на квартире. Знал, что он состоял в "Союзе".
Виленкин: "Откуда вы это знали, милейший? Я вам говорил? Или другие? Может, приснилось? Вы, случаем, не писатель-фантаст?"
Парфенов: "Личное убеждение. Я слишком маленькая пешка в "Союзе", чтобы все знать".
Виленкин: "Всего не мог знать даже царь Соломон..."
Сидоров: "В Москву приехал 22 марта, был без работы. Кто-то предложил обедать в столовой "Курляндия"
на Большой Полянке. Там познакомился с Арнольдом Пинкой. Он стал зондировать почву, не возьмусь ли я сформировать офицерский состав полка. Спросил его:
"Почему только офицерский? Солдаты, что, с неба упадут?" Пинка отделался шуткой. Об организации Савинкова не слыхал. Почему в моей квартире собрались офицеры? По случаю дгтя рождения сестры. Зачем нужно формировать офицерский состав? На случай если немцы в Москву придут. Не кулаками же отбиваться..."
И его же письмо из тюрьмы: "Будьте любезны, зайдите по следующему адресу: Пречистенка, Дурнов переулок, 6, квартира 17, Ольга Константиновна Смольянинова - и спросите для меня, нужен ли адрес Земуховского. Если да, то зачем. Кроме того, если это не затруднит, то попросите ее зайти по адресу: Зубовская площадь, Теплый переулок, 18, квартира 5, Михаил Сергеевич Допухин - и, если он не скрылся, передать ему, что его адрес в чрезвычайке известен и уже есть ордер на его арест. Коротпев арестован, сидит в Таганке, никаких документов у него не нашли. Все офицеры моего корпуса (не арестованные) уехали к Деникину и Дроздовскому.
Предал всех командиров первого батальона второго полка Бенедиктов (барон Бек) и кадет Иванов (князь Мешков). Остальные держатся крепко, ничего не говорят и ничего не выдают..."
"Держатся крепко, ничего не говорят и ничего не выдают..." И вскоре после этого отчаянный вопль Сидорова на допросе: "Я не могу смотреть в ваши глаза, не могу!.." "Да, не можете, - сказал Дзержинский, - не можете потому, что совесть не чиста..." - "Записывайте, вот адрес Пинки..."
Записка Иванова, он же Мешков, адресованная Петсрсу: "Прошу Вас снять с меня допрос, и я Вам открою всех тех мерзавцев, которые меня, шестнадцатилетнего человека, втянули в эту преступную историю. Хочу загладить свою вину перед Россией".
И его же показания: "До сих пор на допросах не говорил правды, так как не знал большевиков и судил о них только на основании слухов, что Ленин и вообще большевики - немецкие шпионы. Сейчас, в больнице, после разговоров с чекистом Калугиным понял, что был введен в заблуждение, и желаю сказать вето правду...
Называюсь я не Иванов, а Мешков, родился в Петрограде, учился в кадетском корпусе. Два года назад бежал на фронт, в Варшавский уланский полк. Вернулся после контузии в июле 1916 года. Жил у тетки в Коктебеле. В январе текущего года приехал в Петроград.