Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
И она, одарив Мишеля и Калугина обаятельной улыбкой, исчезла за дверью.
20
Когда Калугин и Мишель остались вдвоем, старик, открывавший им калитку, принес на подносе нарезанное тонкими ломтиками сало, жареного цыпленка и редиску.
В центре стола он поставил пузатую бутылку с мутноватой жидкостью, три вместительные рюмки и, шаркая подошвами, исчез.
У Калугина и Мишеля при виде жареного цыпленка потекли слюнки, казалось, уже целую вечность они не едали ничего
Калугин и Мишель понимали, что Никитина ушла неспроста, но воспрепятствовать этому не могли, чтобы не вызвать подозрений.
Между тем Никитина в дальней укромной комнатке, служившей ей спальней и имевшей запасной выход оживленно, вполголоса совещалась с высоким, поджарым мужчиной. Иссиня-черная, как крыло грача, голова его была лишь кое-где отмечена крохотными паутинками седины.
– С паролем все верно, Иосиф, - сообщала Никитина, влюбленно и преданно глядя на мужчину, нервно и нетерпеливо слушавшего ее.
– И все же меня никогда еще не подводила интуиция. В Москве сейчас аресты. И чем черт не шутит, не удалось ли чекистам завладеть паролем и явками?
– Но старые явки недействительны, следовательно...
Мужчина внезапно остановился, будто упал с разбегу...
– Милый, ты никогда не доводишь свои мысли до логического конца, капризно выпятила пухлую нижнюю губку Никитина.
– Из предосторожности я сказала, что я вовсе не Никитина...
– О боже правый!
– истерично вскрикнул мужчина, и щека его задергалась в нервном тике.
– Есть ли у нас время играть в Шерлоков Холмсов, когда нужно действовать, выступать, когда самая ближайшая ночь должна стать варфоломеевской и когда трупы большевиков должны быть сброшены в Волгу!
– Успокойся, милый, - Никитина нежно провела узкой ладонью по его крупной, аккуратно причесанной и напомаженной голове.
– Я всем сердцем разделяю твое нетерпение, но неужели ты забыл инструкцию Бориса Викторовича о конспирации?
– Я не забыл!
– свистящим шепотом выпалил мужчина.
– Но где он сам, где он, этот элегантнейший, галантнейший и мудрейший Борис Викторович, этот провидец?..
– Ну зачем же с такой злой иронией повторять мои слова? К тому же ты прекрасно знаешь, сколько у него забот: Ярославль, Муром, Рыбинск... Никитина обняла Иосифа за шею, но он отвел ее руку.
– И как бы ты ни торопил события, я все же настаиваю на предварительной проверке этих людей, прежде чем мы допустим их к нашему штабу. Имею я на это право, милый Иосиф, и как супруга бывшего министра и как ответственная связная организации? И в конце концов, хотя бы как женщина?..
– Хорошо, - после некоторого молчания с досадой согласился Иосиф. Только, ради всего святого, быстрее...
Никитина поцеловала его в покрытый нервной испариной лоб и вышла из спальни,
Она вернулась в гостиную, когда Калугин и Мишель еще завтракали.
– Вот теперь я со спокойной душой могу присоединиться к вам, - Голос Валентины Владимировны звучал почти нежно.
– И перво-наперво поднять тост за успех нашего дела.
Они чокнулись.
– Как говорят у нас на Кубани: давай выпьем, кума, тут - на том свете не дадут, - ввернул Калугин.
Валентина Владимировна расхохоталась.
– Поговорка ваша, господин Свиридов, откровенно говоря, не ласкает слуха, но в ней - истина!
– воскликнула Валентина Владимировна и осушила рюмку.
– Итак, господа, я сведу вас с нужными вам людьми.
Вам придется отправиться на правый берег Волги. Там живописнейшее дачное место...
– Пейзажами не интересуемся, - с иронией сказал Калугин.
– Но с приятными людьми куда приятнее встречаться на природе, - шутливо возразила Никитина.
– Трамваем вы доедете до перевоза. Там от шести утра до восьми вечера ходит пароход через каждый час пятнадцать минут. Переезд продолжается около получаса. Обогатитесь незабываемыми впечатлениями. Она назвала адрес и добавила: - Я тоже появлюсь там. Но, разумеется, хотя и смертельно жаль расставаться, нам придется добираться туда раздельно.
Мишель, перед тем как покинуть гостиную, попросил:
– Не будете ли вы, милейшая Валентина Владимировна, столь любезны, что позволите мне притронуться к клавишам вашего пианино? Всего две минуты...
– Вы играете?
– крылатые дуги бровей Валентины Владимировны радостно встрепенулись.
– Прошу вас.
Мишель полистал ноты. Чайковский, Григ, Шопен...
Ну конечно, он сыграет Шопена!
Мишель тихо, будто к чему-то нежному и хрупкому, прикоснулся к клавишам. Они ответили благодарно и искренне, как старому, доброму другу.
Он играл, а перед глазами всплывала апрельская ночь, Дзержинский в нетопленой комнате, его слова:
"Честное слово, с октября семнадцатого я еще никогда так чудесно не отдыхал, как этой ночью..." Всплывало сияющее лицо Юнны...
Калугин слухгал и думал о том, что он не ошибся, согласившись взять Мишеля с собой. Крепнущее чувство дружбы сейчас становилось незаменимым и нерасторжимым, каким оно бывает у людей, знающих, что от каждого шага зависит не только их собственная жизнь, но и их дело.
– Божественно...
– прошептала Валентина Владимировна, и ее глаза засверкали.
– Божественно...
Она сопоставляла сейчас Мишеля с Иосифом и думала о том, что Иосиф бледнеет и меркнет в сравнении с ним.
И еще у нее мелькнула мысль: конечно же, этим людям можно довериться. Разве может кто-либо из заводских парней, из лапотников, пришедших работать в Чека, разбираться в музыке, так вдохновенно исполнять Шопена?!
"И все же нужно проверить, проверить, проверить..." - упрямо нашептывал ей внутренний голос.