Анж Питу (др. перевод)
Шрифт:
– Хорошо хоть, что ты это признаешь.
– С благодарностью признаю, господин аббат. Итак, мы говорили о том, чего вы не знаете…
– Довольно! Разумеется, я не знаю больше, чем я знаю.
– Итак, вы признаете, что многие люди знают об этих предметах больше, чем вы?
– Такое возможно.
– Это именно так и есть, и чем больше человек знает, тем больше убеждается в том, что ничего не знает. Так сказал Цицерон.
– Делай заключение.
– Делаю.
– Послушаем твое заключение. Оно, должно быть, здравое.
– Я заключаю, что в силу своего относительного невежества вам следовало бы снисходительнее относиться к относительной учености других людей. В этом проявляется двойная
Аббат взвыл от ярости.
– Змея! – вскричал он. – Ты змея!
– Ты оскорбляешь меня, но не отвечаешь мне! – как говорил один греческий мудрец. Я сказал бы вам это по-гречески, но только что я сказал почти то же самое по-латыни.
– Что ж, – отвечал аббат, – вот еще один результат революционных теорий.
– Какой?
– Они склонили тебя к убеждению в том, что мы с тобой были равны.
– Но даже если бы они не убедили меня в этом, все равно это не дает вам права на ошибки во французском языке.
– О чем это ты?
– Я говорю, что вы сейчас совершили чудовищную ошибку во французском языке.
– Неужели? Любопытно, и какую же?
– А вот какую. Вы сказали, революционные теории склонили тебя к убеждению в том, что мы с тобой были равны.
– Ну и что?
– То, что «были» – это прошедшее время.
– Да, черт побери.
– А нужно здесь настоящее.
– А! – краснея, промолвил аббат.
– Вы только переведите эту фразу на латынь, и сами увидите, что, ставя глагол в прошедшем времени, допускаете вопиющий солецизм.
– Питу! Питу! – возопил аббат, которому подобная эрудиция показалась сверхъестественной. – Питу, какой демон внушает тебе все эти нападки на старика учителя и на церковь?
– Ах, господин аббат, – возразил Питу, немного смутясь от непритворного отчаяния, прозвучавшего в словах аббата Фортье, – никакой демон ничего мне не внушает, и я на вас не нападаю. Просто вы всегда обращаетесь со мной как с дураком и забываете, что все люди равны.
Аббат вновь рассердился.
– Нет, – сказал он, – никогда я не потерплю, чтобы при мне раздавались такие кощунственные речи. Да разве ты равен человеку, которого шестьдесят лет совершенствовали господь бог и труд? Немыслимо, немыслимо!
– Гром и молния! Спросите у генерала Лафайета, провозгласившего права человека.
– Да, подкрепляй свои слова авторитетом дурного подданного своего короля, поджигателя всяческих распрей, предателя!
– Ну, знаете, – рассвирепел Питу, – это генерал-то Лафайет дурной подданный? Это генерал-то Лафайет поджигатель? Это генерал-то Лафайет предатель? Сами вы кощунствуете, господин аббат! Вы что же, три последних месяца в сундуке просидели? Или вы не знаете, что этот дурной подданный – единственный, кто служит королю? Что этот поджигатель – порука гражданского мира? Что этот предатель – лучший из французов?
– О, мог ли я предполагать, – отозвался аббат, – что авторитет короля падет так низко и подобный прохвост, – тут он указал на Питу, – будет уповать на Лафайета, как уповали некогда на Аристида [211] или Фокиона [212] .
– Ваше счастье, господин аббат, что народ вас не слышит, – неосторожно заметил Питу.
– А! – торжествуя, вскричал аббат. – Вот оно! Вот ты и разоблачил себя наконец! Ты угрожаешь! Народ – да, народ, тот самый, что подло перебил королевских офицеров и вспарывал животы своим жертвам! Да, народ господина Лафайета, народ господина Байи, народ господина Питу! Ну, почему бы тебе не донести
211
Аристид (540–460 до н. э.) – афинский государственный деятель, прозванный Справедливым.
212
Фокион (402–318 до н. э.) – афинский государственный деятель, прославившийся своей неподкупностью и непреклонностью.
213
Хвала тебе (лат.)– оборванная цитата из «Энеиды» Вергилия, в полном виде строка звучит так: «Хвала тебе, благородный отрок, так идут к звездам».
214
Выше (лат.);«выше сердца» – возглас католического священника во время мессы.
– Sic itur ad astra! – сквозь зубы продолжил Питу с единственным намерением довершить стих и не замечая, что в результате получается весьма кровожадный каламбур.
Впрочем, он тут же спохватился, видя, как вознегодовал его наставник.
– Ах, вот ты как! – истошно возопил аббат Фортье. – Вот ты и попался! Значит, ты меня отправишь к звездам! Итак, ты уготовал мне виселицу.
– Да не говорил я этого! – воскликнул Питу, начавший приходить в ужас от того, какой оборот принял диспут.
– А, ты сумеешь отправить меня на небо тем же путем, что несчастного Фулона, что бедного Бертье!
– Да нет же, господин аббат.
– А, у тебя уже и петля заготовлена, палач, carnifex [215] ! Да уж не ты ли залезал на фонарь на ратушной площади и гнусными паучьими лапами вцеплялся в свои жертвы?
– Ладно, ладно, – проговорил Питу, до глубины души потрясенный подобным обвинением, – вы преувеличиваете, господин аббат.
215
Палач (лат.).
Питу взвыл от ярости и возмущения.
– Да, это ты, я узнаю тебя, – продолжал аббат в порыве священного вдохновения, придававшего ему сходство с Иодаем [216] , – я узнаю тебя! Это ты, Катилина [217] !
– Ну, знаете ли! – завопил Питу. – Вы, господин аббат, наговорили мне сейчас такое, что страх берет! Знаете ли, вы, в сущности, меня оскорбили!
– Я тебя оскорбил?
– Знаете, если вы не перестанете, я пожалуюсь в Национальное собрание. Вот так-то!
216
Ветхозаветный первосвященник, в трагедии Расина «Гофолия» (1690), изображенный боговдохновенным пророком.
217
Здесь: злодей. Луций Сергий Катилина (108—62 до н. э.) пытался свергнуть республику в Риме.