Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези

Розов Александр Александрович

– Это про Энолу, Утену, и меня, что ли?
– включилась Киттур, погладив свое брюшко.

Австралийская журналистка кивнула, и сразу пояснила:

– Вечером я общалась на тему идей вашей… Э-э…

– …Антигуманной секты, - весело подсказала Утена, - кстати, с кем ты общалась?

– С капралом Малколм, и капитаном Кавендишем, - ответила австралийка, - вы могли заметить, что перед рассветом я приехала с ними. Я гостила у них с вечера.

– Ну, это меняет дело... – сказав это, Утена задумалась, а Энола спросила:

– И что говорили о нас эти мастера сциенизма?
– поинтересовалась

Киттур.

– Сциентизма, - машинально поправила австралийка.

– Сциенизма, - упрямо повторила тау-китянка, и пояснила, - это такая аббревиатура от сциентизма и цинизма. Очень хорошо ставит мозги на место, если ты замечтаешься. Я думаю, они говорили, что мы готовых жить, работать, и размножаться внутри этакого космического террариума, много поколений, чтобы расширить ареал человечества.

– Да, Киттур, примерно так они говорили. А это действительно так, или?..

Три тау-китянки быстро переглянулись и, по-видимому (без единого слова!) пришли к выводу, что слово следует передать Эноле. Та очень сосредоточенно произнесла:

– Уже более миллиона лет дом человечества, это террариум, планета Терра, или Земля, круглый камень, гравитационно удерживающий атмосферу и гидросферу, и летящий в космосе вокруг звезды - желтого карлика. Мы считаем планету Земля просто одним из возможных террариумов. Кто считает иначе, тот уже похоронил человечество.

– Я не поняла, - призналась Имоджен Мюр.

– Это элементарно, - сказала Энола, - возьми любой прогноз на полвека. Террариум, в котором сейчас живет человечество, имеет предел вместимости, и этот предел близок. Можно обманывать себя сказкой «Устойчивого развития» в «Пределах роста», но это нереализуемо. ООН играет в это с 1972-го, и уже можно делать выводы. Так?

Австралийская журналистка промолчала. Разумеется, ей было известно о резолюции Генассамблеи ООН в 1972-м, учредившей UNEP (United Nations Environment Program), чтобы решить все (!) глобальные экологические и социально-политические проблемы. Ничего полезного из этой ерунды не получилось, только несколько сотен чиновников Объединенных Наций сколотили капиталы на тайном лоббировании интересов супер-корпораций вокруг всяких протоколов: о фреонах, о парниковых газах, и т.п.

– Жопа!
– лаконично и авторитетно припечатала Киттур.

– Ты делаешь поспешные негативные выводы о будущем! – возразила Имоджен.

– Тебе примерно 35 лет, - спокойно сказала тау-китянка.

– Да, и что?

– И сколько у тебя детей, Имоджен?

– О, черт! Ладно, у меня пока нет детей. Знаешь, мое призвание – журналистика.

– А мне 17 лет, мое призвание - ретро-программирование, у меня будет четверо детей в текущем году, и еще плюс примерно столько же через два года.

– Киттур, как это, четверо в текущем году? – удивленно спросила австралийка.

– Вот так: у меня четверня, - тут Киттур погладила себя по брюшку, и добавила, - такая ситуация: у нас троих - четверни, и медицина рекомендовала нам экологию Самоа. Но сейчас я о другом. Ты говоришь, что я делаю слишком поспешные выводы. А если мы посмотрим: сколько детей у твоих подруг в Австралии, в среднем?

– Мало, - ответила Имоджен, - но, понимаешь, Киттур, в современной жизни так много увлекательных занятий, что многие женщины не готовы отказаться от всего этого ради материнства. Я тоже пока не готова. Наверное, позже.

Тут

три тау-китянки снова быстро переглянулись – причем на этот раз так, будто слова Имоджен подтвердили их взгляд на мироздание. Имоджен немного сердито спросила:

– По-вашему, для женщины главное – родить побольше детей?

– Нет, - ответила Утена, - но рождение детей, это очень надежный индикатор доверия к будущему. Если доверия нет, то женщина не хочет рожать. Если общественное мнение считает, что женщина должна рожать, а женщина не доверяет будущему, то она всегда придумает причины, почему надо отложить рождение детей. Ты говорила, что Киттур делает поспешные негативные выводы о будущем, но у тебя те же выводы, хотя ты не желаешь признаться в этом даже себе.

– В обществе, где ты живешь, - добавила Энола, - это разумная позиция, особенно, для человека публичной профессии. Ведь большинство публики в таком обществе тоже не желает задумываться о своем недоверии к будущему.

– Не обижайся, Имоджен, - продолжила Киттур, - но это факт. Ты сама признала, что в обществе, где ты живешь, дети стали проблемой. Беременность и рождение потомства воспринимается, как травма, исключающая профессиональную трудоспособность. Ты говорила о дилемме: дети или работа по призванию. Ты не желаешь жертвовать своим призванием, поэтому у тебя нет детей. Если у тебя есть постоянный парень, по вашим обычаям, то перед ним тоже будет эта дилемма, ему тоже придется жертвовать, хотя в меньшей степени, чем тебе. Признак общества без будущего: оно устроено так, чтобы размножались профессионально-бесполезные люди. Им нечем жертвовать. У них нет гуманитарно-практического потенциала, нет мечты, нет профессии. Только биология, нагруженная примитивным мотивом долга из какой-нибудь дебильной религии.

– Ты утрируешь!!!
– возразила Имоджен, эмоциональным, но неуверенным тоном.

– Глянь статистику, - предложила тау-китянка, - среднее число детей у австралийки с образованием против среднего у австралийки без образования. И по религии глянь.

– Киттур! Я знаю статистику! Но такая ситуация не только в Австралии.

– Да, Имоджен. Такая ситуация в глобальном мире. Поэтому у него нет будущего.

Австралийская журналистка стала лихорадочно искать контраргументы, но их (дьявол побери) не было: картина, нарисованная грубыми штрихами, отражала действительное положение дел. Что ответить в этой ситуации? Поиск, раз за разом, заходил в тупик…

…Но внезапно подал голос содиректор - капитан Ематуа Тетиэво.

– Вот что, юные гении с брюшками и ларосоанством, - произнес он, - если выражаться лексикой античного эпоса, то небо не видело таких бестактных созданий, как вы.

– А что такого мы сделали, кэп Ематуа?
– невозмутимо полюбопытствовала Энола.

– Вы, - ответил он, - втроем наехали на одного хорошего человека из-за единственного серьезного дефекта общества его родины. И вы игнорировали массу достижений этого общества, многими из которых вы пользуетесь, даже не задумываясь. Может, в ваших чудесных мозгах найдет место мысль, что Плайа-Афаноа сейчас развивается по схеме, придуманной в Австралии для Технопарка Сиднея. А Киттур надо бы помнить, что ее консультанты по ретро-компьютерам работают в музее «Sciencework» в Мельбурне. В отношении Утены отмечу: ее дистанционный репетитор по матфизике, доктор Молли Калиборо, австралийка, переехавшая из Сиднея на Вануату менее года назад.