Априори Life
Шрифт:
Во внутренней жизни филиала сплошь царили интриги. Они поистине поражали числом вовлеченных в них людей, изощренностью и мелочностью целей. Борьба шла не то что бы за «золотой» бейджик – все обстояло гораздо острее. Боролись за первенство общения с экспертом после структурного собрания, за возможность первым занять столик в кофейнике, отслеживали, кто же пьет кофе из бумажных стаканчиков и жует шоколадки в туалете, чтоб тут же усугубить участь бедняги и донести эту ценнейшую информацию его эксперту. Одним словом, все жили «единой семьей» и действовали «отлаженной командой» согласно известному здравому смыслу: толкни ближнего, насри на нижнего. Работая в тесном сотрудничестве, все страшно враждовали между собой, говорю в особенности о старожилах бизнеса, умеющих ловко формировать вокруг себя лагеря, состав которых менялся еженедельно: сегодняшние враги через несколько дней становились
Атмосфера всеобщего недоверия подкреплялась сплетнями. Филиал ими жил. Это был единственный достоверный источник информации. Казалось, каждый партнер живет и появляется в филиале, чтобы опровергнуть самый гнусный слух о себе и распустить еще более омерзительный про соседа. Пик обсуждений приходился на время после собраний субботы и воскресения, когда зарабатывающие отправлялись в увлекательное путешествие по Москве и Подмосковью, а «самые успешные» развлекали себя иными способами.
Особняком стояла тема интимных отношений. Если посчитать количество счастливчиков, имеющих связь с наиболее эффектными барышнями филиала, то получалось, что они только и делали, что совокуплялись. На что-то иное им просто не хватило бы времени. Изредка случались продолжительные романы, перераставшие в нечто большее. Иногда они распадались или производили обмен партнерами. По моим подсчетам. Через какое-то время наш филиал действительно мог стать «одной большой семьей», а последующее поколение автоматически будет вписываться как “пункт”, пусть и на контракт, но в структуру стабильно.
Сколько тогда нового я о себе узнала. Сколько версий ухода Патанина, сколько подробностей его экспертной и прочей жизней… с кем жил, с кем спал, кому приходился родственником, что служило причиной его столь раннего и быстрого карьерного роста, откуда приехал и чуть ли не какие ритуалы использовал перед собраниями – все это будто шквалом вывалилось мне в уши. Все его личностные взаимосвязи с бывшими и нынешними партнерами (партнершами, если уж быть точнее) во всех красках и подробностях, как их потом целенаправленно сливали или передавали другим экспертам, чтоб те в свою очередь в жесткой форме держали их рты на замке, так как они теперь, как нерадивые свидетели, знали на тот момент уже несколько больше, чем положено рядовому партнеру, а омрачать честь эксперта – дело недопустимое.
Мне называли их имена, кого-то показывали пальцем, кого-то на фотографиях структурных альбомов, а я впивалась себе ногтями в ладони и до боли сдавливала челюсти, борясь внутри себя с натиском негодования, зачем они мне все это рассказывают, и диким желанием вломить оппоненту. Таким образом, самые осведомленные партнеры развили во мне хроническую антипатию к собеседнику: это когда, начиная разговор, уже думаешь, куда лучше бить – в печень или сразу в лицо. Все чаще хотелось в лицо, аккурат по нагло-скользким ухмылкам особо заматеревших представителей «элиты» бизнеса, когда те подходили ко мне с недвусмысленными предложениями. Откуда подул именно этот ветер, можно было предположить, но отчего вдруг с таким шквалом, оставалось только догадываться. Тот факт, что я перестраховывалась, флиртуя с наиболее яркими представителями фойе, иногда даже чрезмерно и демонстративно, для отвода глаз, когда наши отношения с Игорем повернули в немного иное русло, автоматически создавал обо мне какое-то подобное впечатление. Меня это даже забавляло в определенной мере (двойственность, не забывайте!), но то, что из этого сделают публичный сквозняк, рождало нервозность и неподдельный интерес, кому же и чем настолько стала важна моя персона, что не проходило и дня, чтобы очередная сплетня не витала на устах партнеров.
Поначалу я пыталась как-то с этим бороться: узнавать, опровергать, посылать, наконец, тех, кто совсем уж терял рамки приличия, доходила даже до руководства, но и там мне ясно дали понять, что судьбы пешек в подобных партиях мало заботят королей. Что ж, иметь свое мнение при любых обстоятельствах и научиться его отстаивать впиталось в подкорку благодаря вашему же выбывшему «слону». Настанет мой ход. И с этим ходом я не спешила.
Игорь по-прежнему не отвечал. Уже которые сутки. Я подолгу могла слушать в трубке бесчувственный голос о том, что абонент not available now, покачиваясь на краю кровати где-то далеко под утро, снова и снова набирая его номер. Я не закрывала страницу социального сайта, на котором он как-то показал мне свой профайл, (естественно,
Раньше, правда, я справлялась менее чем за час, когда сообщения в этих информационных помойках действительно скапливались изрядно, теперь и полдня мне хватало с трудом. Почему он не отвечает? Но проверять на его странице последнее время визита – это же лишнее палево. А показывать свой повышенный интерес – это же никак неприемлемо. Зато подолгу пялиться на увеличенное фото аватарки – это нормально. Это в порядке вещей! Умница, конспиратор!
Да, он в какой-то степени свинья, да, он просто оттолкнул и исчез, не сочтя нужным что-либо объяснить, перечеркивая тем самым всю значимость того, что между вами было. Да и было ли? Вполне вероятно, что все те сплетни, что доходили до моих ушей, в чем-то и являлись правдой, и все, что я сама себе надумала под воздействием обострившихся чувств, далеко таковым не являлось и просто закрыло мне глаза на реальную действительность. Только какой это теперь уже имело смысл? Факт оставался фактом – он не искал со мной связи. А теперь быстренько закрываем ноутбук и сваливаем делать что-то полезное. Пойти спать, например. Или хотя бы погасить непонятно для кого надрывающийся все это время MTV с каким-то бессмысленным хит-парадом. Сделать хоть что-нибудь, только не думать больше. Ведь все решения, которые мы принимаем после двух часов ночи, – это неправильные решения. Потому что алкоголь, может, где-то и Dolce & Gabbana, так как якобы в меру, но явно не сегодня и не в моем случае. И пусть ноющее сердце в ряде случаев действительно имеет тонкий привкус текилы, такой солоновато-кислый, выжатый и растертый до цедры, зато наутро от него остается устойчивый запах перегара, а вместо головы – правильная форма куба. И не ной потом, что совладать с собою становится с каждым разом все сложнее и все непременно валится из рук. Алкоголь выветривается – пустота остается, и никуда ты от этого не денешься…
В один из таких моментов мне показалось, что я не люблю Москву. Город-герой, город-мечта, но чувства остывали. В ней стало как-то слишком много негатива для меня. Порой, казалось, она просто задыхалась в нем. Он шел отовсюду: пробки, переполненные вагоны метро, раскаленные офисные здания, тротуары, торговые ряды, очереди даже за среднедоступными развлечениями, заведения общепита… Он был везде и передавался с ошеломляющей скоростью, ведь его разносчиков с каждым днем становилось все больше. Каждый прибывал в этот город в поисках лучшей красивой жизни, но, не найдя таковой, обвинял в том лишь других – всех. Сам город также входил в это число. И с каждым днем таковых становилось все больше, каждый приезжающий на перроны московских вокзалов поезд дальнего и не очень следования ежедневно вываливал десятки и сотни «будущих коренных москвичей» вместе с их пыльными пожитками прямо в недра этого уставшего города. Как в свое время сделала и я…
Только ночами она еще оживала. Могла вздохнуть хоть чуть глубже, спокойнее; окунуться в канал, облиться дождем или просто полюбоваться своими огнями, осветить ими центральную улицу и встретить рассвет на мосту с видом на Садовое. Пока еще свежо, пока еще источники негатива не зарядили свои аккумуляторы, а сонно выползали на ее обновленные улицы.
Я стала прятаться от них вместе с ней. Особенно после переизбытка ненужной информации и гнилой энергетики скопления масс. Я забиралась на максимально допустимую высоту Lotte Plaza или City Space и наблюдала за ней, за ее дыханием, за тем, как потягиваются сбитые судорогой ее дороги, как вздымаются диафрагмы высоток, как встряхиваются конечности панельных домов. Я вздыхала вместе с ней и поднимала чашку немного остывшего кофе, а иногда, возможно, чего-то покрепче, за ее здоровье, за ее силу и понимание, которое, возникшее между нами однажды, крепчало теперь с каждой ночью.
Я подолгу могла смотреть, как капли мелкого дождя лениво сползают по склону витражных стекол ее кофеен на мокрые машины, выстроившиеся в ряд где-нибудь в укромных местах обочин. Вслушиваться в шелестящее похрустывание шипованной резины по голому изможденному асфальту из приоткрытого окна.
Нравилось вдыхать отголоски раннего утра, когда сонное солнце только-только вступало в свои права, иногда еле проглядываясь сквозь нависшее небо. В это время все пахнет как-то иначе. Мокрый асфальт, вчерашняя влажность и сладковатый аромат слоеной выпечки.