Аргентинец поневоле 2
Шрифт:
При этом можно вспомнить слова Марка Твена: «Люди очень много говорят о плохой погоде, но мало делают для того, чтобы ее улучшить». Вот мы и делаем. В конце концов, во Франции еще при Людовике Четырнадцатом, «короле Солнце», 14 колесами Марне снабжался водой весь Версаль. А это на минуточку, миллионы литров воды, переброшенные на десять километров от Сены, да еще и поднятые на высоту 126 метров. То есть четырех десятиэтажек, поставленных друг на друга.
А что подобная хрень ломается постоянно, так ее и починить несложно. Не бином Ньютона. Справиться любой пентюх.
При выращивании кукурузы отсутствует ручная прополка,
Вопреки установившимся традициям, потому,что мы вносим в почву удобрения, как органические, так и химические, на нашей асиенде смогли увеличить частоту кукурузных рядов. Снизив промежутки на междурядья.
Для других же аргентинских фермеров «попытка заставить людей изменить расстояния между рядами — это все равно, что пытаться изменить ширину колеи железных дорог». Совокупность воздействия химических продуктов и более густой посев кукурузы дали нам возможность увеличить урожай с того же участка в условиях лютой засухи более чем в 1,5 раза.
Посевная площадь сокращается, а валовой сбор зерна растет. Это говорит о довольно высокой интенсификации сельскохозяйственного производства. Разве умение и навыки выращивания высоких урожаев при наименьших затратах это не богатство?
Наша асиенда производит впечатление отлично организованного хозяйства.
Нигде комар носа не подточит. Все было на своем месте. Рационально расположенные постройки, инвентарь, машины, материалы создают картину подтянутости.
Однако странное дело: чем дальше отъезжаешь от центральной части нашей асиенды, тем чаще на глаза попадаются участки, на которых находятся различные полуразрушенные строения. Не приходилось видеть каких-либо сторожей. Не видно глухих заборов. Люди, производящие работу, почти не попадаются на глаза. Печальный вид заброшенных построек не увязывался с отличным состоянием всего хозяйства и особенно самих посевов. Это был явный диссонанс.
Но засуха не всех щадит, особенно тех, кто не успел к ней заранее подготовиться. Поэтому мы видим воочию остатки разорившихся частных ферм, земли которых ныне перешли в руки богатого соседа. Генерала Рохаса. Хилые постройки доживают свой век, хирея и разрушаясь.
В некоторых жилых домах еще теплилась жизнь. Это часть семьи разорившегося фермера продолжает обитать на прежнем месте в ожидании известий от главы семьи, уехавшего искать работу на «стройки пятилетки».
Конкурентная борьба бывает изящной, но в целом по содержанию ее формы отражают по-капиталистически суровые и беспощадные законы жизни — кто сильнее, тот победитель, а его, как известно, обычно не судят.
Но я верю, что целесообразность рано или поздно восторжествует, на всей территории Аргентины.
За исключением угля и дерева, наша страна обладает исключительно богатыми запасами сырья, благоприятным климатом, протяженной береговой линией, отличными гаванями и другими условиями, необходимыми для строительства крупной индустриальной державы. Так что нечего на судьбу пенять. Нечего капризничать. Все имеется, даже дерево на севере или в горах, надо только уметь его привести. И бурый уголь на юге.
А тут я подсуетился. Кораблики, приплывшие вниз по течению, что раньше разбирали в Буэнос-Айресе на дрова, немного переделал.
А если встречаются тяжелые участки… Обрывистый берег, или затопленный, болотистый, или заросший дебрями кустарника, или камышом, то вступают в действие мои коноводные механизмы. Можно было, конечно, полностью сделать колесные пароходы. Ведь еще древние римляне делали подъемные краны, где ходил человек как белка в колесе. И тогда бы лошади приводили в действия на судах гребные колеса.
Но из-за экономии места и материалов я поступаю намного проще. На тяжелых участках матросы ставят судно на якорь. Спускают на воду челнок и гребут вперед. На челноке перевозят другой якорь. В нужном месте его цепляют за дно реки и возвращаются на судно. На палубе корабля выбирают первый якорь и две лошади грудью толкают солидный рычаг, приделанный к вороту, вокруг оси.
Внизу под палубой в трюме, наматывается канат и судно притягивается к выброшенному вперед якорю. Делается это очень быстро. Имеются и примитивные усилители. То есть на вороте установлено бронзовое колесо с зубчиками, в виде большой шестеренки. Эта шестеренка, вращает еще большую, а та еще большую. А по закону Архимеда: когда мы проигрываем в расстоянии, мы выигрываем в силе.
То есть используется принцип обычной механической лебедки, когда один человек, крутя ручку, может поднять подъемник вверх на стену, нагруженный двумя рабочими.
Что отличает мою конструкцию? Прежде всего простота изготовления, позволяющая поставить массовое или крупносерийное производство на конвейере; простота налаживания, несложность и надежность эксплуатации, позволяющие свободно пользоваться машиной или приспособлением; простота разборки и сборки. Как говорят американские инженеры: «Он недостаточно умен, чтобы делать простые вещи». А я умен.
Так что теперь я могу привести с севера все, что угодно. Медь, платину, олово, свинцово-цинковые руды, нефть, соль, каучук. И главное дерево, доски, брусья и древесный уголь. Стоимость перевозок речным флотом сейчас ниже, чем другими видами транспорта, примерно на 50000 %. Или в 500 раз. Так как сейчас везде и всюду издержки по транспортировке продуктов труда превышают издержки их производства.
А климат большинства районов Аргентины допускает навигацию почти круглый год, за исключением короткого периода апрельских дождей и это очень важный момент в работе речного флота. Отсутствие сезонности и низкие цены привлекают к нам значительное количество клиентов. Наша фирма отвечает за весь комплекс работ и действует под девизом «Потребитель всегда прав».
Особенно выгодно перевозить массовые грузы, такие как хлопок, соль, сахар, лес, древесный уголь.
Для организации любого дела нет мелочей. Про строительство я уже упоминал, добавлю лишь только, что все строится по одним типовым проектам, из одних и тех же конструктивных элементов. Поэтому на стройке не слышно споров, не видно суеты. Не найдется места, где бы выполнялась лишняя работа или повторные операции.