Архивы Конгрегации 3

Коллектив авторов

— Надо поговорить со священником и осмотреть тело, — сказал Курт, когда они с Бруно бодро шагали по пути к церкви, частично из-за природной торопливости Курта, а частично из-за холода, который и вправду жалил пятки, щеки и пальцы.

— Уже поздно, Курт, — недовольно ответил Бруно, — как насчет отдохнуть? С ног валюсь. К тому же, так холодно…

— Нет. Что-то меня тут настораживает. Голова болит. А, как мы выяснили опытным путем, это — верный признак того, что стОит хотя бы обратить внимание на то, что мы тут

найдем.

— Да, я заметил, — задумчиво протянул Бруно. — Ну осмотрим мы тело. А что потом?

— Поговорим со священником. И, честно сказать, меня настораживает княгиня. Как-то она уж очень четко все выложила. Ни единой запинки, просто перечень фактов, чистейшие ответы на вопросы. Не кажется ли тебе это подозрительным? К тому же, нам обещали сегодня пир, а, как показывает практика, на подобных попойках раскрывается очень многое.

— А во-вторых? Ты думаешь, что они и правда заманили Келлера байками про замороженных людей? Или это все правда?

— Пока не уверен. Поэтому сейчас надо собрать как можно больше информации. И ты, и Петер должны опросить здесь всех, кого сможете. Я собираюсь вечером на пир. Если повезет, я вернусь утром, и мы все обговорим.

Церковь конгрегаты заметили сразу, как только въехали в город, поэтому найти ее оказалось несложно, хоть пришлось немного побродить по городу под неодобрительные взгляды местных. Если инквизитора и его спутников сочтут опасными, то явно не будут церемониться, и возгласы о том, что он из Конгрегации и защищен Знаком, вряд ли здесь кто-то поймет и оценит. Оставалось надеяться на солдат княгини, но версия о том, что она — на стороне врага, а, может, и вовсе малефичка, не давала Курту покоя.

К счастью, церковь оказалась почти пуста. Петер обнаружился тут же, от нечего делать он нарезал круги по зале, лавируя между колоннами. У алтаря сидел человек, седая борода которого и испещренное морщинами лицо выдавали в нем глубокого старца. Из одежды на нем был затертый шерстяной тулуп; Курт и сам бы сменил свой плащ на нечто подобное, так как он уже здорово замерз. Бруно и Петер, судя по тому, как они ежились и переступали с ноги на ногу, чувствовали себя не лучше.

— Святой отец? — поприветствовал Гессе, подойдя к алтарю.

Тот поднял голову и посмотрел на инквизитора водянистыми прозрачными глазами. Курт осознал, что старик перед ним давно ослеп.

—O Dei (О Боже! (лат.))!.. — воскликнул святой отец, резко встав и обернувшись к инквизитору, но глядя, обыкновенно для слепых, немного мимо. — Майстер инквизитор!.. Я слыхал о том, что вы прибыли… Весь город уже судачит, — заговорил священник все на том же рычащем и шипящем немецком. — Вы ведь друг Ганса? Он хотел помочь нам, действительно хотел. А я ведь предупреждал его…

— Предупреждали о чем?

— Ведьма у нас завелась, — вздохнул старый священник. —

Хотя почему завелась? Она и была, да только не увидел я этого сразу…. Так вот, Ганс не верил мне сначала, что ведьма все это делает, а когда понял, то было уже поздно. Вот и забрал Бог его душу так рано…

— Что за ведьма? Вы знаете, кто это? — прошептал инквизитор, приблизившись к священнику и заглянув прямо в пустые глаза.

— А вы разве не заметили? Вы ведь только из ее логова, я чую это, — священник на секунду замолк, а после резво схватил Курта за ворот плаща и, подтащив к себе, зашептал. — Княгиня это, майстер инквизитор. Княгиня.

Повисла длинная пауза. Курт хмуро смотрел в почти прозрачные глаза старца, а после медленно освободил ворот от неожиданно крепкого захвата.

Эмоционально Курт с удовольствием бы принял такую удобную версию на веру, да еще и каким-никаким живым свидетелем, но беспощадное ratio[2]не позволяло совершать недопустимых для инквизиторского дела оплошностей, поэтому Гессе сухо поинтересовался:

— У вас есть доказательства?

Священник в ответ скрипуче рассмеялся, запрокидывая голову назад.

— Ты такой же, как и Ганс. Совершаешь ту же ошибку! Какие доказательства могут быть на ведьму?!

— Колдовство всегда оставляет след. И мы его найдем. И только после этого будем обвинять кого-то в малефиции.

— Да, конечно. И закончите, как Ганс. А потом мы все замерзнем! — последнюю фразу священник выплюнул с какой-то отчаянной злостью.

— Значит, это правда. Про замерзших людей.

— Все правда, майстер инквизитор. И Ганс, бедный Ганс, хотел нам помочь справиться с этой напастью.

— Ганс… Он оставил что-то после себя?

— Нет, — священник вздохнул. — Совсем ничего. Замерз под двумя одеялами в доме, что у самой городской стены.

— Что он там делал? — удивился Курт.

— Не знаю. Отказался жить здесь или в тереме княжны. Да вот только сомневаюсь, что умер он там. Знаете, было такое чувство, что его туда притащили.

— Мог ли он замерзнуть на улице?

— Вряд ли, майстер инквизитор. Холода уже не те, Масленица вон на носу. Обморозить что-то — это да, но не насмерть же.

— Что за Масленица? Это местный праздник?

— Да. Люд провожает зиму и встречает весну.

— Когда?

— Да вот, будет празднество через три дня. По обычаю мы сжигаем соломенное чучело, водим хороводы и печем блины. Хороводы, майстер инквизитор, это вроде танца, когда все берутся за руки, а блины — местное блюдо. Вы должны обязательно попробовать.

— Не до празднеств тут… — хмуро протянул Гессе. — О Гансе еще что-нибудь можете сказать? Может, помните какие-то странности в его поведении... Как он себя вел… что говорил… возможно, что-то необычное…