Аркадий Райкин
Шрифт:
— А почему бы не попросить? Я же ему даю…
— А если не даст?..
— Нет, не может быть, он выручит…
И снова начинается внутренняя борьба, с которой ему все труднее и труднее справиться.
— Да, но как он заворачивает, когда дает мне. Нет, не даст.
Все больше и больше накручивает он себя. А ведь сейчас он был совсем спокоен. Где там…
— Вот сукин сын! Я во всем его выручаю…
В этом споре с самим собой он доходит уже до такого состояния, что поднимает камень с земли и говорит:
— Вот сейчас я ему стекла побью. Таких людей надо учить.
И он бросает камень.
Конечно же, это «веселое происшествие» основано на
Так же крупно предстают достоинства и недостатки людей в блицминиатюрах «МХЭТ» (маленького художественного эстрадного театра), выросших из пантомимических сценок. «МХЭТ» — эти маленькие озвученные пантомимы — породили в театре «отдел международного юмора».
Аркадий Райкин владеет многими эстрадными жанрами. И в каждом он стремится прежде всего к открытиям в области человеческой природы. В каждом он хочет до конца распознать законы той драматургии смеха, которая создает спектакли его театра.
Виртуозное владение различными эстрадными жанрами, видимо, и дало основание одной из польских газет во время гастролей Театра миниатюр в Варшаве назвать статью об Аркадии Райкине «Паганини эстрады».
Райкина как-то спросили:
— Какой жанр у вас самый любимый? Монолог или интермедия? Пантомима или мономиниатюра? Диалог или песенка?..
Райкин ответил на это:
— Трудно сказать, какой жанр самый любимый, как трудно художнику-живописцу сказать, например, что самая любимая его краска в палитре — зеленая. Вероятно, все вместе — это и есть жанр.
Человек со многими лицами
Известный чешский актер Ян Верих, когда ему предложили написать статью о Райкине, сказал:
— О Райкине с радостью. Я напишу о нем с той же радостью, с какой написал бы о Ларри Сэмоне, Бене Турпине, Чаплине, Дюране, Эд. Вайне, Власте Буриан, Палленберге, Тото, Фернанделе и Кантифлаксе. Кстати, как велик род комиков. К счастью! Ибо если есть что-нибудь, в чем мир нуждается насущно и в изобилии, так это смех!
Встреча с Верихом произошла в Праге. Замечательный комик, писатель, руководитель Пражского сатирического театра «АВС» (наши зрители хорошо знакомы с ним по фильму «Падение Берлина», где Верих играл Геринга) приходил на спектакли гастролировавшего в Чехословакии Театра миниатюр. Райкина Верих уже знал по дням своего пребывания в Ленинграде. Теперь это была встреча старых знакомых.
В гостинице «Акса» два выдающихся актера провели очень своеобразную беседу. Они говорили на языке, хорошо им понятном, на языке сценических образов. Порознь и вместе они разыгрывали маленькие сценки, необыкновенно живые и уморительные.
Верих был с переводчицей, но ему не хотелось общаться через третье лицо. Он взял Райкина под руку, и они тут же, экспромтом начали разыгрывать импровизированную сценку, которая должна была изображать двух дипломатов из ООН. Они сходились и вновь расходились в разные стороны. Топтались на месте. Смотрели друг другу то в глаза, то в затылок… И говорили, говорили без умолку, не слушая и не понимая друг друга.
Когда кончилась эта импровизация, оба долго и весело смеялись. Верих сказал Райкину:
— Мне нравится темп, в каком у вас проходят спектакли.
— У каждой эпохи свой темп, свое понятие времени, — ответил Райкин. — Мы живем в такой век, когда радио за секунду
Верих вспоминает о том, как Райкин, вдруг преобразившись, начал сопровождать свой рассказ показом. Выразительная райкинская пантомима вступила в свои права.
— Я им говорю так: человек утром просыпается, наспех одевается, завтракает, штурмует трамвай, протискивается к выходу, прибегает на работу, — скорей, скорей, надо все успеть, — потом быстро отдыхает, потом снова работает, потом умывается, летит домой, ест, переодевается, мчится в театр, прибегает в последнюю минуту, опускается в изнеможении в кресло — занавес, игра потихонечку-полегонечку, и человек… засыпает. Станиславский? Конечно! Только Станиславский, знакомый с телевидением, радио, кино, знающий и чувствующий пульс современной жизни. Ритм. Ведь темп спектакля, актерской игры определяется не скоростью речи, а быстротой, ритмом актерского мышления.
Аркадий Райкин и Зденек Неедлы.
Среди многих впечатлений, которые оставляет актер у людей, общающихся с ним, едва ли не самым сильным оказывается впечатление от того, что Лев Кассиль назвал «Театр Райкина на дому». Речь в данном случае идет о том, что актер показывает не на сцене, а в обычной обстановке, о его неистощимом даре импровизации.
«Здесь нет никаких сценических приспособлений, — пишет Кассиль, — ни грима, ни костюмов, ни масок — лишь талант и мастерство актера. Эпизод за эпизодом. Куплеты. Песенка с танцем. Потом монолог. Потом мимическая сцена. А затем просто вот так, при помощи одного носового платка, то повязанного как бант, то закрывающего подбитый глаз, то нервно затягиваемого в узелки, Райкин изображает перед вами одного за другим несколько совершенно не схожих между собой людей… И под конец еще играет нам целую пьесу из будущей программы, где он будет один изображать добрый десяток персонажей, беспрерывно действующих, сменяющихся и по нескольку раз снова возвращающихся на сцену» [8] .
8
Л. Кассиль. Райкин и его маски. «Знамя», 1957, № 7, стр. 161.
Об одной такой импровизации Райкина, возникшей в ресторане гостиницы «Акса», рассказывает Верих.
Во время обеда сорвавшийся с (Вилки кусочек мяса упал в тарелку, и на лацкане пиджака Райкина появилось маленькое жировое пятно. «Комик огорчился, побежал за кипятком, — замечает Верих. — Когда он вернулся, маленькое пятно превратилось в большое. Потом пострадал галстук. Закончилось это тем, что Райкин сыграл уморительную сценку: щеголь вымазался в горчице, в джеме, поперчил себя, посолил и в отчаянии выбросился из окна» [9] .
9
Ян Верих. Об Аркадии Райкине. «Нева», 1959, № 2, стр. 192.