Арма
Шрифт:
Возможно, он один чувствовал, насколько ей некомфортно здесь находиться; что все эти светские рауты чужды ей точно так же, как и ему. Но девушку обязывал долг — священная клятва, данная обществу, коему она посвятила жизнь.
— Что это за символ? — серые глаза пристально вглядывались в изображение на нагруднике.
— А, это? «Инквизиция святого Игния». Братство, существовавшее задолго до того, как появились кланы, гильдии и ордены. О нем мало что известно, кроме названия. Ни правил, ни внутренних порядков. Знаю, что туда абы кого не берут. Пока тебя не было, я понаблюдал за дворцом и понял, что члены этого
Он пнул бродягу по ноге.
— Интересно… — столь жадной улыбки герой доныне не показывал.
Приятель решил утолить жажду Герца к приключениям и припомнил старое доброе развлечение, последствия которого могли оказаться непредсказуемыми.
— Видишь вон того мужчину? Одного из менестрелей.
— Ну?
— Спорим, что ты не попадешь куриной косточкой ему в бороду? — с азартом сказал Мироэн.
Как и ожидалось, слова принца задели его за живое. Бродяга молча взял со стола объедок, хорошенько прицелился и, выждав момент, метнул его. Снаряд пролетел ровно над головами гостей и застрял в густых рыжих волосах музыканта. Тот, в свою очередь, подскочил на стульчике и, откинув инструмент, принялся прихорашиваться.
Парни негромко захохотали.
— Я понял, к чему ты клонишь, — успокоившись, молвил Герц. — Тогда, коль ты у нас такой манерный… Возьми пучок зелени и хорошенько прожуй. Когда поймешь, что она застряла меж зубов, подойди к той пожилой красотке, улыбнись и предложи ей помассировать пятки.
Глаза парня стали крупнее двух серебряников. Чтобы набраться смелости, ему пришлось выпить что-то покрепче вина. Выполнив первое условие, он подошел к женщине и негромко закашлял, обращая на себя внимание. Незнакомка в роскошном платье и с небольшим веером в руках прервала диалог с купцом и обернулась.
— Кхм, мадам… Вы весь вечер на высоком каблуке… А эта обувь, говорят, такая неудобная… Не против, если я облегчу ваши страдания и сделаю массаж ступней?..
Скулистое лицо сохраняло серьезность и молчание ровно тех пор, пока его не наградили пощечиной. Герц, поедавший в этот момент сухой хлебец, едва не подавился от хохота.
— Ненавижу тебя, идиота кусок, — заливаясь смехом, заявил обесчещенный принц.
Ритмичные мелодии утомили гостей, многие из них уже натанцевались. Когда музыка стала тихой, плавной и спокойной, в голове Мироэна созрел план отмщения.
— Слабо подойти к той девушке, на которую ты весь вечер пялился, и предложить потанцевать?
Гордыню Герца задели дважды за вечер. Он не хотел проигрывать в жарком состязании, и в то же время что-то сковывало его в действиях. Мечник не хотел докучать ей, мозолить глаза своей пьяной физиономией и резать слух неразборчивой речью. Однако, как только Мироэн растянул губы, вложив в улыбку все свое высокомерие, приятель ругнулся и ушел выполнять задание.
Приспешница инквизиции продолжала стоять одна, мечтая о том, чтобы бал поскорее закончился. Чего таить: она была готова сама устроить драку, дабы развеять уныние, нависшее над ней с начала вечера. Когда же в поле зрения попал Герц, намеренно идущий к ней на встречу, в глубине души зажглась искра надежды.
— Эй, девушка. Потанцевать не хотите? — ничего не утаивая спросил бродяга.
— Нет,
Герой пожал плечами и вернулся отчитываться Мироэну.
— Ну что? — спросил тот.
— Отказала, — сухо изрек друг.
— Выходит, ты проиграл?
— Э-э-э нет, братец. Ты как сказал? «Пригласи её на танец», а не «потанцуй с ней». Правильно формулируй то, что говоришь.
Отходившие по своим делам спутницы вернулись в самый неожиданный момент. То, что они сообщили, расстроило героев.
— Мы возвращаемся в гостиницу, — уведомила Антия.
— Почему? — удивился Герц. — Мы вас чем-то обидели?
— Нет, — ответила Мирана. — Просто хотим выспаться и отдохнуть перед тяжелым днем, полным ожесточенных схваток и прочих трудностей…
Кареглазый принц выглядел растерянным и невеселым. Он чувствовал вину и причастность к решению девушек уйти с пиршества раньше положенного. Когда его слегка дрожащая рука потянулась за очередным кубком с пойлом, то ощутила теплое прикосновение чужих пальцев. Водная волшебница ухватилась за запястье парня, скромно улыбнулась и попросила о последнем танце.
Скука опять нависла над Герцом. С Антией он разговаривать не хотел, да и она явно не горела желанием: брюнетка больше старалась сконцентрироваться на том, чтобы устоять на ногах и не учудить чего-нибудь постыдного. Другая его подруга, Люмия, исчезла из виду, скрылась между колоннами, в темных кулуарах дворца. Оставался только один вариант.
Мечник даже не пытался её как-то напугать, нагрянуть к ней из-за спины или отшутиться с первых же слов. Интуиция подсказывала, что с такими людьми «вслепую» играться не стоит — неизвестно, чего от них можно ожидать.
Он просочился сквозь толпу пьяных, хорошенько перебравших с алкоголем гостей и пошел к незнакомке под сопровождение недовольного взгляда бледно-голубых глаз. Впрочем, как только парень заговорил, в них проснулся интерес.
— Что, тоже не любишь подобные мероприятия? — с некой аккуратностью спросил бродяга.
Девушка ответила прямо, не увиливая.
— Ты прав, не люблю. Однако я выполняю свою работу. Никого не волнует, чего ты хочешь или что тебе противно.
— А что у вас за организация такая?.. Ни разу о ней не слыхал.
— Неудивительно. Простолюдины вроде тебя знакомятся с нами исключительно во время схватки. Которая зачастую заканчивается смертью первого.
Столь грубое сравнение нисколечко не задело и без того черствую душу наемника. Напротив — это был своеобразный сигнал для того, чтобы поиграть с огнем.
— Какие вы серьезные ребята, Деус упаси, — подметил Герц. — Видать, тот напыженный черт в доспехах, стоявший на входе, тоже из вашей шайки?
Женские руки резко потянулись к спине, хватаясь за оружие, которое Герц заметил только сейчас. Это был боевой молот с длинным, заточенным с обоих сторон древком. Его черные, как ночной мрак, ударные части были симметричны, переливались красными и зелеными прожилками, а по краям были исписаны руническими рисунками. Всякий раз, когда инквизитор брала в руки оружие, её душа полыхала от желания кого-нибудь им треснуть. Казалось, будто любимым звуком брюнетки был треск костей и черепов, раздавленных под натиском молота. Она лишь с виду была хрупкая и беззащитная.