Арт-пасьянс
Шрифт:
Эту рекламу часто пускали по всем федеральным каналам. И в суверенной Украине она тоже шла. Но там ее озвучили по-другому, ибо параноидальная ненависть к русскому языку у тогдашнего руководства Украины приводила подчас к результатам попросту смешным. Я был в городе Днепропетровске, в короткой концертной поездке. В своем гостиничном номере я утром неспешно прохаживаюсь из спальни в ванную и обратно. Телевизор работает. И вдруг слышу: «Мэнэ клычут Эммануил Виторган» (с мягким «г», разумеется). Я оборачиваюсь и вижу родное лицо моего партнера по спектаклю «А чой-то ты во фраке?». И далее он по-украински чешет весь текст про «Алкостоп», и это так неожиданно и забавно, что я аж присаживаюсь на стоящий рядом диванчик. И так не особенно хотелось немедленно бежать в ближайшую аптеку и приобретать «Алкостоп», а теперь – вообще комедия. И зачем было затевать это карикатурное переозвучивание, приглашать украинского артиста, к чему делать вид, что местные жители совершенно не понимают
Когда встретились, я рассказал Эмме про то, как он, сам того не ведая, стал хохлом, завязавшим с горилкой благодаря «Алкостопу». Посмеялись…
В Московском ТЮЗе у доски приказов стоит немолодая уже артистка и читает распределение ролей в новом спектакле. Она видит, что ее опять распределили в массовку. Без слов, без прав, но со множеством обязанностей (переодеваний, выходов и т. д. и т. п.). Она прижимает руку к губам и тихонько говорит: «Ёб твою мать!» – и тут же вспоминает: «Ой! Надо же маме позвонить!» Искусство – искусством, но жизнь все-таки берет свое.
Не покидая театр (а это был все тот же МТЮЗ), я стал солистом знаменитого Государственного оркестра РСФСР под управлением Утесова. И когда в театре у меня случались перерывы между спектаклями, я с оркестром ездил на гастроли по родной стране. Часто вместе с нами ездила «звезда». И тогда первое отделение занимал репертуар оркестра и его солистов, а все второе отделение пела знаменитость. Такая практика обеспечивала сборы и применялась довольно часто.
Один раз с нами поехал композитор и певец Евгений Мартынов. Поехал на пике своей популярности. А самой известной и любимой его песней была тогда «Лебединая верность». Немало слез было пролито дамами во время исполнения Мартыновым этой песни. И пел он ее очень хорошо. Как бы в ту пору выразились – душевно. Или задушевно… «Лебединая верность» была хитом его программы: еще когда только объявляли название, в зале начинались овации.
И вот Евгений поет и добирается до ключевого момента: «Вдруг по птице кто-то выстрелил, и вырвался крик: “Что с тобой, моя любимая? Отзовись скорей…”» – и т. д. А сразу за исполнителем сидят скрипачи оркестра, большинство – родом из Одессы. Их каламбуры и хохмы сопровождали все концерты. (В частности, нашу с Филатовым песню «Бизоны» они обшучивали постоянно. Простая строчка «Несутся на Запад бизоньи стада» претерпевала у них существенные изменения. Там было и «несутся на запах», и «несутся на запад кобзоньи стада» и пр. А известную картину Пикассо «Девочка на шаре» они переименовали в «Девочку на шару» (на музыкантском сленге «на шару» означает – даром, бесплатно.) Словом, непростые ребята служили в скрипачах в оркестре Утесова.) И вот, сразу после слов «Вдруг по птице кто-то выстрелил и вырвался…», один из них внятно вполголоса сказал: «кряк»… Превратив тем самым благородного лебедя в вульгарную утку, а весь пафос и горечь происходящего в песне опустив до водевиля, до капустника. К его чести, Мартынов если и обиделся, то ненадолго, а публика… та вообще ничего не разобрала.
Был у меня концерт в клубе «Эльдар». Как вы понимаете, Эльдар Рязанов имеет к нему прямое отношение. Творческие вечера, концерты превосходных, хороших и просто популярных деятелей искусства – вот типичный репертуар клуба «Эльдар». Мне, вероятно, следует отнести себя к отдельной категории – поющий артист, которого, мол, можно узнать хотя бы по тому, что он спел известный романс «Кавалергарды» в фильме Мотыля «Звезда пленительного счастья».
Словом, я выступаю, Эльдар Александрович в зале, в первом ряду, так что мы иногда даже перебрасываемся репликами. Шутим. Этакий парный конферанс у нас. Ему, вижу, все нравится, но в антракте я получаю от него записку с соответствующими пояснениями его супруги Эммы. Оказывается, несколько дней тому назад он на своей машине что-то нарушил и был за это остановлен. Сотрудник ДПС конечно узнал Рязанова, но это нарушителя не спасло, ибо выяснилось, что его права просрочены чуть ли не на год. Популярность и авторитет классика кинематографа, наверно, выручали раньше, но здесь не сработало, и классик, как простой автолюбитель, был отправлен на медкомиссию, без которой, как известно, получение новых прав невозможно. В записке содержались сдержанные комплименты и извинение за то, что он не сможет присутствовать на втором отделении, так как завтра обязан явиться на медкомиссию к восьми утра! Тут стоял первый восклицательный знак, а дальше в скобках крупно, почти печатными буквами – «НАТОЩАК!!!». Именно с тремя восклицательными знаками. То есть ясно было, что к восьми утра – это возмутительно неприятно, но что не покушамши – это вообще катастрофа! Кто только не шутил на юбилеях и капустниках по поводу комплекции Рязанова и его любви к «хорошо покушать». Но вот как он сам к этому относится, не было известно широким народным массам. И будем надеяться, что история с запиской доказывает нам: Эльдар Александрович обладает драгоценнейшим для классика качеством – самоиронией,
Как-то две звезды отечественного кинематографа прогуливались по улицам провинциального города N и полушутя спорили о том, кто из них популярнее. В городе N шли гастроли Театра на Таганке, в котором оба артиста в ту пору работали. Их звали Леонид Филатов и Борис Хмельницкий. У одного из них триумфально прошел недавно по экранам страны фильм «Экипаж», а у другого, немного раньше, – «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго» и «Стрелы Робин Гуда». Спор должен был разрешиться у газетного киоска. Объем продаж открыток из серии «Актеры советского кино» должен был объективно показать – к кому из них народная любовь сильнее. Точнее, «рейтинг» в основном обеспечивали девушки, грезившие по ночам о своих героях.
Оба подошли к киоску и, не показывая лица, Филатов спросил: «Есть ли у вас открытки с Филатовым?» Киоскерша достала свой бухгалтерский фолиант, перелистала несколько страниц, нашла то, что нужно, и сказала: «Еще есть, но осталось очень немного». Филатов торжествующе посмотрел на Бориса, но тот сделал ему знак, чтобы он продолжил вопрос, что, мол, еще не кончен спор и не погасли свечи. Леня с детским пренебрежением к поверженному, как он в тот момент считал, противнику спросил в окошко: «Ну а Хмельницкий есть у вас?» Ответ, прозвучавший из недр газетного киоска, буквально сразил его стрелой Робин Гуда: «Ой, а вы знаете, с Хмельницким, к сожалению, нет ни одной. Уж недели две как все продали». Саркастический хохот Хмельницкого сопровождал этот облом. Леня не знал тогда, что происходит смена киноэпох, одни герои уступают место другим, подчас своим противоположностям, и так называемым секс-символом вскоре станет именно он: хотя до красавца Хмельницкого ему ой как далеко, но его открытки будут со свистом разлетаться из всех киосков страны. Тогда, у того киоска, этот перелом еще не наступил, Ленин звездный час ожидал его впереди, буквально через несколько недель. А Боря все равно остался в памяти людей не как уходящая натура, а как романтический герой, так же примерно, как Жерар Филипп для Франции. Мода на них вроде как прошла, но есть смутное пока предощущение, что эра романтизма скоро опять наступит. Что ж… подождем, потерпим…
Премьера спектакля «Провокация» в театре «Школа современной пьесы». Спектакль создал (то есть написал пьесу, поставил и сыграл в ней) Сергей Юрский. Перед самым началом все участники собрались за кулисами. «Ну, с Богом!» – сказал Сергей Юрьевич. И кто-то из артистов ответил: «К черту!» Перепутал адрес, подумав, что ему пожелали «ни пуха ни пера». «С Богом – к черту» – это не просто оригинально. Не это ли суть лицедейства, подумал я тогда. И сам себе возразил – нет, не всякого, конечно, не всякого… Бывает, все-таки, с Богом и к Богу. Правда, в последнее время все реже…
Вот так, с твердым стремлением приобщиться к Богу поехала к святому источнику недалеко от Богородского озера (под Сергиевым Посадом, километров двадцать пять – тридцать) маленькая компания артистов с друзьями. Дорога от трассы, с ее колдобинами, ямами, кочками, идущая под уклон к святому источнику, сама по себе становится тяжелым испытанием, но во время (или после) дождя – просто бедой. А тут случилась большая, страшная гроза. Мы легкомысленно понадеялись, что успеем выбраться наверх до грозы. Не успели. Вместе с нами не успели еще несколько машин. Застряли. Гроза стала утихать, а все застрявшие от долгого ожидания как-то сплотились, образовали дружелюбное сообщество людей, вместе попавших в небольшую, но все-таки – беду. Пытались угощать друг друга тем, что было в машинах, шутили. С нами была Лидия Федосеева-Шукшина, и на нее все пристальнее смотрела одна милая женщина, предлагавшая всем пирожки (которые принимались и елись с удовольствием).
Наконец гроза и дождь совсем ушли и даже выглянуло солнце. Мы погрузились в машину и попытались выехать наверх. Остальные машины за нами. Не тут-то было! Ко всем своим «достоинствам» дорога стала еще и скользкой. После нескольких попыток, окончившихся отчаянной пробуксовкой, когда не помогли ни ветки, подкладываемые под колеса, ни найденные вокруг обломки кирпичей, Виталий, капитан нашего злополучного вездехода, приказал всем выйти из машины, а уже он, налегке, еще раз попробует. Все разулись и вышли. Грязь была почти по колено. Чавкала по грязи вслед за машиной и народная артистка, оказавшаяся в равном положении со своим народом. Она к нему фактически приблизилась, и ее теперь можно было близко рассмотреть тут, рядом, в родной грязи, а не на красной дорожке кинофестиваля. И вдруг, восторженно сияя, к ней с трудом подбежала, едва передвигая ноги в дорожном болоте, та самая женщина с пирожками и выкрикнула… Нет, это ее экстаз образовал тогда стилистическую фигуру, которая восхитила и Лидию, и всех, стоявших рядом: «Слушайте! А я вижу – что-то знакомое, но чтобы так!!!»