Артефакт острее бритвы

Корнев Павел Николаевич

Вскоре пароход поднял якорь и двинулся вверх по реке. Берега её почти сразу раздвинулись, потянулась то ли заводь, то ли озеро, а когда русло вновь начало сужаться, на мысу показался приземистый замок — не слишком внушительный на вид и отчасти даже обветшалый, но при этом выстроенный столь удачно, что незваному гостю мимо было никак не проскользнуть.

Имелась там и пристань, но моё внимание привлекли не пришвартованные к ней паровые и парусные судёнышки, а деревья, среди которых хватало странных на вид — высоченных, лишённых

боковых побегов и с длинными узкими листьями.

Пальмы! Я припомнил рассказы Дарьяна о растительности заморских земель и счёл, что его помогавшие коротать время побасенки были не так уж и бесполезны.

Ну а потом к нам заявился отец Шалый. Я и так от его появления ничего хорошего не ждал, ну а когда монах ордена Небесного меча втащил кандалы, едва чертей драных вслух не помянул.

— Это ещё зачем? — возмутился я, с первого взгляда узнав в зачарованных железяках оковы, предназначенные для отсечения тайнознатцев от небесной силы.

Священник вроде как даже удивился.

— А как иначе? — уставился он на меня. — Вас обвиняют в бунте и попытке человеческого жертвоприношения!

— Раньше без этого обходились!

— Раньше вам деваться было некуда! — отрезал отец Шалый. — Есть правила, и мы обязаны им следовать!

Пришлось подчиниться. Первым заковали в кандалы Дарьяна, следом пришёл и мой черёд. Впрочем, заковали — это громко сказано. Половинки наручников защёлкивались на запястьях и делались единым целым сами собой.

Я попытался вобрать в себя энергию, и зачарованный металл разом похолодел и потянул руки вниз неподъёмной тяжестью — не превозмочь.

— А меня-то зачем? — озадачилась Беляна. — Меня ведь ни в чём не обвиняют!

— Не полагаю разумным раздражать команду, которая и без того весьма недовольна тем обстоятельством, что вас до сих пор не повесили!

Звучал довод священника вполне разумно, и всё же стало не по себе. Заподозрил бы даже в этих объяснениях некое двойное дно, если б не помнил, сколь легко совладал отец Шалый с нами в прошлый раз. Начнём упираться или нет — это ровным счётом ничего не изменит.

Так вот и вышло, что на пристань мы сошли с оттягивавшими руки кандалами. И да — матросы провожали столь красноречивыми взглядами, что сразу становилось ясно: дай им волю, нас бы давно отправили на корм акулам.

Было жарко, душно и влажно, небо затянули неспешно наплывавшие с моря тучи, рубаха враз пропиталась потом. Впрочем, тут ещё и нервозность сказалась.

Отец Шалый отправил куда-то монахов, а сам отвлёкся на разговор со вторым помощником капитана, тут-то нас и углядели покидавшие пароход ученики школы Бирюзового водоворота.

— Парни, лопухов повязали! — заорал рыжий юнец, конопатый и ушастый, первым сбежавший с корабля по трапу. Он подскочил к нам и вскинул руку. — Ща я им!

Вспомнился совет Первого, и я решил не выяснять, что именно учудит ученик враждебной школы, быстро шатнулся к нему и пнул в пах, а когда паренёк

сложился надвое, захлестнул его шею цепью кандалов и притянул к себе в качестве живого щита.

Просчитался! За спиной послышался плеск, и выросшее из реки длиннющее щупальце изогнулось, примериваясь для удара, но тут же обрушилось обратно, а миг спустя в воду полетел сбитый с пристани ударом незримого кулака приятель рыжеволосого задиры.

— Подержи-ка его пока! — распорядился отец Шалый и двинулся к спешившему вниз по трапу наставнику школы Бирюзового водоворота, на ходу предупредив: — Только не удави ненароком!

Паренёк забарахтался, но вмиг угомонился, стоило только мне чуток усилить натяжение цепи, а там уже и священник вернулся — разговор с представителем водоворотов вышел коротким, а завершился отсчитыванием в протянутую руку отца Шалого некоего количества золотых монет.

— Отпускай! — скомандовали мне, и я не отказал себе в удовольствии напоследок наподдать рыжему юнцу коленом под зад.

Ничего-ничего! Пусть спасибо скажет, что на боярина-самозванца нарвался — всамделишный бы его цыплячью шею набок свернул!

В этот момент на пристань заехали два экипажа с обтянутыми каким-то чёрным материалом колёсами, молодчики из ордена Небесного меча быстро погрузили свои и наши пожитки, дальше мы с отцом Шалым забрались в первый экипаж, а они покатили за нами во втором.

Порт здесь был не чета морскому, очень скоро склады остались позади, мы миновали пропускной пункт с вооружёнными до зубов стрельцами в кирасах и шлемах с острыми гребнями, формой напомнивших мне лодочки, и покатили прочь. На уходившую куда-то в сторону дорогу сворачивать не стали, наш путь лежал на холм, где среди густых крон проглядывали черепичные крыши.

Совсем уж безлюдными окрестности не были, время от времени попадались встречные повозки и пешеходы, а когда выбрались из низины с густыми зарослями и влажной землёй и начали подниматься по пологому взгорку, то деревья расступились и открылся вид на длинное озеро. Показалось даже, будто сумел различить синюю полоску залива. Ветер разогнал влажную липкую духоту, и впервые за долгое время стало легко дышать, но зато во всю свою мочь навалилось безжалостное солнце. Если б не соломенная шляпа — точно бы спёкся.

Верхушка холма оказалась окольцована крепостной стеной, на воротах помимо стрельцов в бело-голубой форме Южноморского союза негоциантов дежурили и два тайнознатца: загорелый дядька средних лет и юнец не старше меня. Первого наше появление оставило безучастным, второй вылупился во все глаза.

Проверка документов много времени не заняла, и очень скоро мы покатили дальше. Замощённая каменными плитами дорога резко сузилась, стиснутая фасадами домов, сбоку вдоль неё потянулись глубокие канавы. Здания были преимущественно двухэтажными и каменными, с узенькими оконцами-бойницами, арки закрывали высоченные створки.