Артефакт острее бритвы
Шрифт:
Шалый велел тащить заморского светлого эля и что есть на кухне из горячих блюд, а к пиву лепёшек, в которые местные заворачивали обычно столь острую начинку, что у неподготовленного человека после первого же укуса во рту разгоралось самое настоящее пламя. Затем священник выразительно посмотрел на Ласку, и та указала глазами на потолок.
— Худой, рассчитайся и справься о свободных комнатах! — заявил Шалый во всеуслышание.
— Ага, — кивнул я. — Щас!
Но от сложенной из грубо отёсанных камней колонны не отлип и продолжил в открытую разглядывать посетителей пивной. Вроде как искал, к кому прицепиться,
— Худой! — повысил голос Шалый.
Я с показной неохотой отстранился от колонны и двинулся к буфету. Постукивая по стойке ребром монеты в полсотни грошей, дождался, когда освободится загорелый дядька, и справился о свободных комнатах. Тот выложил ключ со здоровенной деревянной биркой и сказал:
— На втором этаже по коридору до упора, там лестница на мансарду.
Кивнув, я высыпал перед собой серебряные монеты, но не отодвинул их от себя все разом, а сделал приглашающий жест. Буфетчик меня понял верно, перекинулся парой слов на непонятном наречии с подходившей к нам девицей и быстро отсчитал нужную сумму. Остальное серебро я ссыпал обратно в карман, вернулся к своим и выложил ключ на стол.
Брат Шустрый тут же сграбастал его, а когда священник демонстративно отпихнул от себя Ласку, ухватил девчонку за руку и потянул за собой к лестнице.
— Вам на мансарду! — сказал я им вдогонку и посторонился, позволяя подступить к столу девице с подносом.
Когда та выставила кружки с пивом и отошла, то пригубил столь обожаемого Дарьяном эля в надежде, что здесь он будет отличаться от обычного пойла в лучшую сторону, но нет — хлебнул всё того же лисьего яда.
— На выпивку не налегайте, — негромко предупредил всех Шалый и уже в голос шикнул на меня: — Худой, не стой столбом!
Барышни проигнорировали его первое распоряжение, я пропустил мимо ушей второе. Просто как раз в этот момент распахнулась дверь и в пивную с улицы зашли два промокших до нитки молодчика. Парочка оказалась из числа завсегдатаев — по крайней мере, они тут же углядели знакомых, к которым с радостными возгласами и присоединились.
— Худой! — повторил священник, и на сей раз в его голосе прорезался намёк на раздражение.
Я кочевряжиться не стал и опустился на колченогий табурет. Место досталось не самое удачное, но сел так, чтобы держать в поле зрения входную дверь и всех, кто вознамерится пройти мимо нас к лестнице.
К пиву принесли лепёшки и жареную рыбу с гарниром из запечённых початков кукурузы и батата. Ничего так, есть можно. Заморить червяка — так уж точно.
Лиска к еде не притронулась, лишь изредка прикладывалась к ополовиненной кружке пива и будто к чему-то прислушивалась. Беляна тоже на еду не налегала, а вот свой эль выдула в один миг, ещё и мою порцию заграбастала. До молчаливого недовольства священника ей не было никакого дела.
Сам отец Шалый поглядывал на соседние столы безо всякого интереса и ни к кому конкретно не присматривался. То и дело хлопала входная дверь, одни заходили в пивную, другие её покидали, и при всей внешней несхожести посетителей, я сразу
Оно и немудрено: аборигенам в номерах над пивной делать было решительно нечего, они совершенно точно воспользовались иллюзорными личинами, а единственный среди нас человек, способный видеть сквозь морок, всерьёз вознамерился напиться!
Священник потянулся через стол и вынул из руки Беляны кружку с элем.
— Притормози, Милок! Мы тебя с собой взяли не для того, чтобы ты налакался.
И тут со второго этажа сбежал Шустрый.
— Твоя очередь! — ухмыльнулся он Смурному, а заняв место собрата, расплылся в довольной улыбке: — Ох и горячая штучка! — После куда тише и уже непосредственно священнику сообщил: — Первая слева комната на втором этаже…
Шалый кивнул и прищёлкнул пальцами.
— Худой, ещё один номер!
Я чуть подался вперёд.
— Так вы брать их хотите?
— Номер, Худой! — прозвучало в ответ. — Не заставляй меня ждать!
Мысленно чертыхнувшись, я поднялся из-за стола и двинулся к буфету. Беляна вскочила и поспешила следом.
— Милок! — рыкнул ей вслед священник, но девчонка не обратила на окрик ни малейшего внимания.
Она нагнала меня у стойки и прошипела:
— Ты зачем этих шлюх на Дарьяна натравил, паразит?
Буфетчик был занят, но тут как раз распахнулась входная дверь, и я воспользовался поводом отвернуться от Беляны, дабы глянуть, кого там опять принесло. Вошли двое в парусиновых куртках и шляпах вроде моей собственной, сели за первый попавшийся свободный стол. Парочка обычней некуда.
Черноволосая пигалица обогнула меня, встала напротив и заглянула в глаза. Я нахмурился и буркнул:
— Тебе-то что с того?
— Он мне жизнь спас! И он мой друг! И твой, между прочим, тоже! Зачем ты с ним так?
Меня начало потряхивать.
— Как — так? Да с такими красотками любой покувыркаться был бы рад!
— Он домашний мальчик, а они хищницы!
— Ерунда! — отмахнулся я и требовательно постучал ребром монеты по стойке.
Но Беляна и не подумала угомониться.
— Нет, не ерунда! Не равняй Дарьяна с собой! У тебя никогда не было… — Она на миг запнулась и закусила губу. — Нет, не дома даже… Семьи. Настоящей нормальной семьи. Просто так получилось. Поэтому тебе не понять, каково это — её лишиться. Он не рождён для такой жизни, его судьбу поломала одна-единственная случайность!
— Мою тоже! — огрызнулся я и рыкнул: — Буфетчик, ты там уснул?!
— Иду-иду! — отозвался тот, а Беляна покачала головой.
— Хоть самого себя не обманывай! Всё это… — ткнула она меня пальцем в грудь, — у тебя в крови. И всё это — лучшее, что только могло с тобой случиться! А он надломлен, того и гляди — сломается!
Но я тоже оказался у разбитого корыта, и пусть лишился не нормальной жизни, а всего лишь собственных иллюзий и фантазий, осерчал всерьёз.
— Мы о чём сейчас говорим, а? О Дарьяне или обо мне? Если о Дарьяне, то чем раньше он повзрослеет, тем ему же будет лучше! Хватит уже тянуться к мамкиной титьке!