Ассы в деле

Магеррам Зейналов

– Ну... я же думал, это знает каждый ребенок. Мне казалось это также просто как ходить, дышать, видеть и знать свои координаты по отношению к центру галактики.

Воннел хотел что-то еще спросить, но тут появился Чен. Он вышел из своей кладовой с тряпкой и деревянной шваброй. Удивительно, но когда появлялся тихий, молчаливый уборщик, тема беседы порой рассыпалась как карточный домик. Почему так происходило Воннел не знал, но что-то мешало ему поговорить об этом с самим Ченом.

Уборщик прислонил швабру к стене, полез в кладовую и вернулся с

ведром пенной воды.

– О чем бишь мы...
– спросила Нина.

– О мышах, - сказал Воннел, - Итак...

– Да нет, ты говорил, что версия об оружии украденном у военных тебе не нравится. Почему?

– Потому что никто не мешает нам продолжать расследование. Или напротив, не навязывает свою помощь.

– А, ну вот это уже аргумент. Раньше бы сказал.

Нина не связала прояснение в голове у доктора Воннела с появлением уборщика. Сам Воннел тоже.

– Так, мы имеем три странных убийства совершенных с применением неизвестных технологий.

– Теракт?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю, - Воннел замялся. К нему подошел Чен, доктор поднял ноги, уборщик прошелся под ними тряпкой, - А, ну все потому же. На нас не влияют в расследовании.

– И это аргумент. Молодчина.

– И еще, - Воннел задумался. Если бы у мозга был язык, мысль бы вертелась на самом его кончике. Тряпка прошуршала под креслом, - Да! Надо вспомнить единственное обстоятельство, объединяющее умерших, и идти от него.

– Они все люди, - сказала Нина.

– Они все покойники, - сказал Боузер.

– Они средневероятностно более синхронны чем я, - сказал Тоддд.

Чен достал другую тряпку и стал протирать спинку кресла.

– Они живут в одном районе. Это все что у нас есть.

– Мы это уже обсуждали, - сказала Нина.
– Что это нам дает?

Иногда Чен делал странные вещи, которые почему-то никого не удивляли. Он достал деревянный гребешок с резными драконами и стал приводит в порядок растрепанную шевелюру доктора.

– Если нам не от чего больше отталкиваться, давайте пока, просто временно допустим, что все дело не в убийце, а в месте.

– В чем?
– спросила Нина.

– В этой части города. Что в ней не так, чем она отличается.

– А как же убийца? Мотивы?

– Место. Не отвлекайся.

– Ой, только не говори мне что оно проклято.

– Эй, уборщик, у тебя в чулане есть шаманский бубен?
– спросил Боузер.

Уборщик ответил ему смиренной улыбкой. Он знал лично несколько шаманов, но это было не здесь и не сейчас.

Гора Мусора, район Урановое Кольцо

– Это место проклято, - подумал вслух Майкл.
– Отец был прав.

Он вспомнил слова отца. Тот утверждал, что мусор создает некий информационный массив, и массив этот продавливает пласт реальности. Отец размахивал перед лицами оппонентов (среди которых были ворон, слепая летучая мышь и початок кукурузы) листами с формулами. Все это Майкл-младший сводил к простому и понятному

слову "проклятие".

Майкл понял, что нужно срочно идти домой. Он вскочил, но ноги его подкосились. Он упал на живот и боль паутиной разошлась по его легким будто они были хрустальными, она добралась до горла и выплеснулась наружу новой порцией крови.

Я теряю кровь, так я обязательно умру.

Он перевернулся и увидел в быстро темнеющем небе первую звезду.

Отец говорил, что первая звезда, это вовсе не звезда, а планета. Майкл-младший не видел разницы, он клал все что говорил отец в большой воображаемый ящик и клеил на нем надпись, такую, чтобы можно было запомнить о чем в целом шла речь. На одном ящике было написано "проклятие".

Мне никак не выбраться, а нужно уходить отсюда как можно быстрее. Не сегодня, так завтра проклятье сожрет Урановое Кольцо.

И тут он вспомнил старика Такальоса. Он ведь тут, совсем рядом, надо только спуститься с горы.

Сказать было легче чем сделать. Майкл стал ползти, но это только усилило боль в легких. Тогда он встал на четвереньки и начал долгий спуск.

Надо не думать о боли. О Микки, я так плохо переношу боль! Это все не для меня.

Он стал думать о семье - о Лии, Миранде, Марине и Винценте, даже о тете Розалинде. О ней трудно было не думать, у нее имелись небольшие перепончатые крылья, каких не было ни у кого в их роду. Она была бездетной, а ее брат, Майкл-старший утверждал, что во всем виноваты вредные существа - "мутировавшие грены".

По пути Майкл старался не поднимать голову - стоило забыться и посмотреть перед собой, как боль пронзала позвоночник и превращала ребра в тиски. Он с огромным трудом сел, выбрал положение, при котором боль была не такой адской, и посмотрел вниз.

Внизу, через всю Холодильниковую шла огромная черная трещина. В одном месте провал был особенно широким. Именно там еще днем стоял дом Токальоса, а теперь клубилось густое ядовитое облако.

Майкл подумал, что уже поздно бежать (в его случае, ползти), что хаос доберется до его дома раньше. Он повалился на бок, забыв о переломах. "Бедные мои дети", - мысленно запричетал Майкл. Бессилие охватило Майкла. Руки и ноги стали мягкими, словно кто-то вынул разом все кости, и заодно батарейку.

Майкл пукнул.

– Что за жизнь! Ну скажи, что мне теперь делать! Долгие годы я бережно кучка к кучке собирал этот компост. Самый старый был семилетней выдержки. Его мариновал еще мой дед.

Токальос, живой и номинально здоровый, сидел на мешке со скарбом в тени еще одного старого, проржавевшего насквозь холодильника. Рядом, нежно обняв его ластами, стояла токальосова жена, чуть поодаль копошились трое детишек.

Майкл собрал последние силы, и резко, стараясь не думать о боли, сел. Мир стал раскачиваться из стороны в сторону. Потом горизонт начал заваливаться, и прежде чем упасть, Майкл успел махнуть рукой, освобождая горсть мелких камней, и те с шумом покатились по склону, неуверенно, едва-едва разорвав тишину.