Ассы в деле
Шрифт:
Огромный черный кот с тремя рядами острых зубов возник перед Майклом.
– Вот он, мой конец, - услышал Майкл собственный голос.
– Так рано?
Земля, Нью-Анджелес
Юлий Блюнк смотрел на восторженные лица приспешников и вспоминал как две недели назад впервые услышал Голос.
Одинокий он лежал в кровати и чисто гипотетически размышлял о самоубийстве. Мысли эти прерывались потоком жалости к себе, и тонким ручьем надежды на мщение. Впрочем, все это
– Ты услышал меня!
– сказал Голос.
– Здравствуй, Шизофрения, - подумал Блюнк.
– Хозяин я твой. Твой Мастер и Повелитель.
Не имевший особых способностей Блюнк имел удивительный дар подчиняться чужой воле.
– Да, Мастер.
– Ты выполнил волю мою!
– Выполнил? Какую?
– Издалека я пришел и не межквантовой понять тебе сущности всей.
– Какую волю я выполнил, Мастер.
– Ты подчинил мне Вселенную всю твою.
– Уже?
– Скоро.
– Но, почему я.
Блюнк не знал, что за тысяча триста лет до него тот же вопрос задала такому же Голосу одна девушка, которую успели вовремя сжечь.
– Потому что ты будешь избран.
– Скоро?
– Уже.
Большинство других людей на месте Блюнка сильно огорчились бы подобному разговору, и немедленно обратились к психиатру. Но Блюнк был не из таких. С самого детства он чувствовал свою избранность. На самом деле где-то в глубине своей сложной (не как у простых людей) души он подозревал, что ему уготовано нечто подобное. И потому он со спокойным сердцем погрузился в глубокий почти здоровый сон...
– Мастер! Учитель! Повелитель!
– кричали приспешники.
Один из них, маленький толстяк обладавший харизмой гусеницы, вышел вперед и произнес:
– Повелитель, мы привели нескольких новых членов нашего братства. Яви им чудо, и развей их сомнения.
Толстяка звали Баррит. Его запястья были изрезаны аккуратными не очень глубокими шрамами, каждый из которых соответствовал одному отказу. Став приспешником Блюнка он добрался до потолка своих представлений о счастье. Всю жизнь он мечтал быть вторым, тенью чужого величия, парнем, что во время разборки стоит за спиной авторитетного хозяина и дополняет его слова своими, менее политкорректными. Он никогда не пытался проломить этого потолка, потому что опасался за голову.
Баррит стал раздвигать толпу, указывая где кто должен стоять, и вскоре создал безлюдный каньон между Повелителем и обугленным предметом в противоположном конце зала. Когда-то этот предмет был манекеном, на котором висела табличка: "Человечишко".
Юлий Блюнк медленно развел руки в стороны, поднял голову и закрыл глаза. Прошло несколько секунд прежде чем он начал чувствовать как вливается в него Сила. Зал затаил дыхание.
Блюнк воздел руки. Веки его были опущены, но перед его взором сияла ослепительная белизна реликтового света. Неведомое входило в него, наполняя тело.
Пальцы Блюнка задрожали, из глаз потекли слезы. Он завыл привычным фальцетом, но голос его становился вне ниже и ниже, пока не загудели стены. И огненный шар вырвался из его груди, пролетел через все помещение и врезался в бывший манекен как раз туда, где была раньше табличка.
– Мастер! Учитель! Повелитель!
–
Глава третья
Куб, клетчатая кепка и холодильник
Земля, Нью-Анджелес
Клетчатую кепку подарила Груму его любимая мама, но друзьям он сказал, что отжал ее
в темном углу у некого бухгалтера. С детства Грум умел убедительно врать и, на самом деле, не живи он в бедном квартале и не свяжись с дурной компанией, то он имел бы все шансы стать неплохим актером. Успешным актером.
Но где-то в возрасте четырех лет мировоззрение Грума встало на рельсы грядущей асоциальности. Произошло это в тот день, когда он увидел как старшие ребята привязывают к задней клешне кошки веревку с жестяными банками. Они смеялись, и маленький Грум решил, что это действительно смешно. Ему был четыре и он не знал, что часто точка бифуркации начинается с чувства юмора. Скажи мне, над чем ты смеешься, и я скажу тебе кто ты.
За три дня до этого вечера Груму стукнуло двадцать и друзья подарили ему бластер, стрелявший фотонами со смещенным спином.
У Грума было два кумира - Крэг Стервятник и Зубочистка Рош. Зубочистку сожгли в том месяцы копы во время неудачного налета на гигамаркет. А Крэг взял сегодня Грума на дело.
– Смотри, - сказал он, - Сегодня решится подходишь ты нам или нет. Поэтому говорить будешь ты. А мы понаблюдаем.
Грум нервно закивал.
Они стояли в переулке и из темноты следили за прохожими. Первым появился высокий накачанный парень широкая походка которого говорила о недавней службе на крейсере. Он был трудной и бесполезной добычей. После него была парочка арктурианцев. Грум знал, что бойцы из арктурианцев никакие, а дорогие коммуникаторы, которые те открыто несли в руках, делали их удачной добычей. Грум шагнул было к ним, но ощутил на своем плече тяжелую руку Стервятника.
– Это иностранцы. Не хочешь же ты, чтобы на нас повесили целый департамент полиции. Усохни и жди.
Прошло еще несколько существ - здоровых и спортивных, а те что послабее шли группами, да к тому же на таком расстоянии от переулка, что не давали никаких шансов их в него заманить.
– Ты не думай, пацан, - сказал Рэдж Щенок, - Всегда найдется лох, который потеряет бдительность или чтобы пощекотать себе нервы пройдет как раз тут. Вот увидишь.
И Щенок оказался прав. Не прошло и часа, как под свет фонаря вышла жертва.
Груму показалось, что жертва ведет себя слишком уж подозрительно, но жизнь научила его не бояться попусту, поменьше думать и не зацикливаться на мелочах. Человек шел медленно, почти касаясь рукавом пиджака заплесневевшей стены, в конце которой ждали его Грум, Стервятик и Щенок. Он был маленьким, толстым и лысым, с красной кожей вокруг крохотных глаз. Но человек выглядел бодрым и веселым, что совсем не шло его облику.
Выглядело это так, будто в оркестре синхронно фальшивило несколько музыкантов, которым кто-то перевернул ноты. Не было в облике будущей жертвы некой жизненной правды, убедительности, словно режиссер дал актеру не ту роль. Грум чувствовал это, как может чувствовать только несостоявшийся актер.