Астарта. Предназначение. Книга 3

Белышева Ольга

— Итак, мы теперь боги в этом мире? — решилась я спросить, когда разговор ненадолго стих.

Все взгляды обратились на Черныша, или Чарльза — как мы выяснили, это его настоящее имя. Этот дерзкий и наглый черт, который теперь предстал перед нами седовласым и добродушным стариком, казалось, наслаждался вниманием. Он покачал головой и с легкой усмешкой ответил:

— Вы не боги. Вы — хранители.

— Хранители? — переспросила я, пытаясь понять, что он имеет в виду.

Чарльз, или, как мы привыкли называть его, Черныш, хитро прищурился, словно предвкушая наш интерес. Его голос звучал спокойно, но в

нем чувствовалась некая глубина, словно за каждым словом скрывалось больше, чем он готов был сказать.

— Да, хранители, — повторил он. — Вы создали этот мир. Но не для того, чтобы править им, а чтобы оберегать. Быть его частью, его душой. Вы — те, кто будет следить за равновесием. У каждого из вас есть свое предназначение, своя роль в этом мире.

Я заметила, как все вокруг насторожились, напряжение вновь вернулось в наши взгляды. После всего, что мы пережили, идея о том, что нас ждут новые обязанности, вызывала смешанные чувства. Монти нахмурился.

— И какова наша роль? — спросил он, его голос звучал твердо, но осторожно.

Чарльз улыбнулся, но улыбка была загадочной, как всегда. Он поднял бокал с чем-то, что напоминало вино, и посмотрел на нас по очереди.

— У каждого из вас своя уникальная задача. Лили, например, — он кивнул в ее сторону, — будет мудрой правительницей этого мира. Ее трон — это не символ власти, а символ равновесия. Она будет принимать решения, которые затронут все живое.

Лили выпрямилась, ее лицо оставалось спокойным, но я знала, что это известие волнует ее. Она всегда была сильной, но даже сильные иногда сомневаются.

— А я? — тихо спросил Яков, который до этого молчал, наблюдая за разговором.

Чарльз повернулся к нему, его взгляд стал чуть мягче.

— Ты — хранитель знаний. Книги, история, мудрость этого мира — все это будет под твоей защитой. Ты будешь тем, кто сохранит его прошлое и поможет ему идти вперед.

Яков кивнул, и я заметила, как его пальцы чуть дрогнули, словно он уже представлял тяжесть этой ответственности.

— А что насчет нас с Шелли? — спросил Монти, его голос звучал чуть напряженно, словно он не хотел быть втянутым во что-то большее, чем уже было.

Чарльз рассмеялся, но в его смехе не было насмешки, только теплая нотка.

— Ты, Монти, будешь защитником. Ты всегда был таким, даже когда не осознавал этого. Этот мир нуждается в том, кто сможет защитить его от угроз, и ты тот, кто справится. А Шелли... — он повернулся к ней, и его взгляд стал чуть более задумчивым. — Ты — проводник. Тот, кто будет помогать людям находить путь. Ты всегда умела видеть то, что скрыто от других, и это будет твоим даром.

Шелли кивнула, но я заметила, что ее руки слегка дрожали. Она была уставшей, но в ее глазах блеснуло что-то вроде решимости.

— А я? — наконец спросила я, чувствуя, как все взгляды снова обращаются ко мне.

Чарльз посмотрел на меня, его улыбка стала чуть шире.

— Ты — сердце этого мира. Ты его душа, его вдохновение. Твоя задача — напоминать всем, почему этот мир стоит защищать. Ты будешь тем, кто объединяет, кто наполняет этот мир теплом и жизнью. Без тебя он бы не существовал.

Эти слова заставили мое сердце сжаться. Я не знала, как реагировать. С одной стороны, это звучало красиво, почти поэтично, как строки из старинной легенды. Но с другой

стороны, за этими словами скрывалась огромная ответственность, и я не была уверена, готова ли ее принять.

— Это слишком много для нас, — наконец сказала я, пытаясь собрать мысли воедино. Мой голос звучал тихо, но в комнате меня услышали все. — Простите, что говорю за всех, но мне кажется, я права. Мы просто хотим жить. Жить спокойно, без войн, потерь и боли. Ставить перед нами такую тяжелую задачу, как сохранение равновесия огромного мира, когда мы даже в своем собственном еще не разобрались, — это слишком. Мы еще не старики, которые размышляют о тленности бытия и мечтают об отдыхе на кушетке. Именно это вы нам предлагаете — забыть обо всем земном и кинуться в сказочную, прекрасную историю, как будто это — наш заслуженный покой.

Я замолчала, чувствуя, как в груди нарастает напряжение. Чарльз все это время внимательно смотрел на меня. Его улыбка стала чуть грустнее, но он не перебивал. Он понял, о чем я говорю.

Мне не нужны были его «сундуки с золотом», его обещания или красивые слова. Любой другой, возможно, уже потирал бы руки от такого подарка судьбы, от такой ответственности. Но я думала совсем о другом. Я думала о том, что мне дорого, о том, что я не готова терять.

— Вы заслужили это спокойствие, — произнес Чарльз. Его голос был тих и ровен, но в этих словах не было ни утешения, ни облегчения. Они прозвучали скорее как констатация факта, как признание, но одновременно и как напоминание о том, что спокойствие — это нечто хрупкое, не всегда достижимое и порой эфемерное. Я почувствовала, как внутри меня все сжалось, словно эти слова лишь усилили груз, который я давно носила в себе.

— У меня раздвоение... вернее, даже хуже, — начала я, пытаясь найти правильные слова, чтобы выразить свои чувства. Это оказалось нелегко: эмоции переполняли меня, а мысли путались, как спутанные нити. — Мой мир — это Земля. Но есть еще один мир — Лурапис. Они связаны между собой так тесно, так неразрывно, что для меня они стали единым целым. Потеря одного неизбежно приведет к разрушению другого. Как я могу быть сердцем этого нового мира, если часть меня всегда будет принадлежать другому?

Я замолчала, чувствуя, как мои слова повисли в воздухе, тяжелые, словно камни. Чарльз задумчиво кивнул, его взгляд устремился куда-то вдаль, будто он пытался найти ответы, которых не было.

— Там моя душа, моя семья, мои предки, моя история — какой бы печальной она ни была, — продолжила я, чувствуя, как горло сдавливает невидимый ком. — Я не могу сбежать от этого, не могу отвернуться от своей ответственности, даже если иногда мне хочется просто исчезнуть, скрыться от всего. Да, трудности делают нас сильнее, я это понимаю. Но жить в мире, который обещает только сладкое, беспечное существование, — это не для меня. Быть обреченной на такую беззаботность — это словно утратить саму себя. Я не могу стать сердцем этого нового мира. Это не мое предназначение. Простите, Чарльз, но пусть кто-то другой возьмет на себя эту роль. Я и так едва справляюсь со своей задачей богини. Мои прихожане, их вера, их ожидания — уже огромный груз. А я ведь до конца и себя не понимаю. А тут еще это: «летай как птичка и твори добро». Это звучит как ловушка. Настоящий капкан соблазна. Нет уж, я пас.