Атакует «Щука»
Шрифт:
У электрика Сергеева своя идея:
— Хорошо бы сейчас встретить этакую здоровую транспортину, вроде тех, что мы долбанули. Встретить и дать им сигнал: «Прыгай в шлюпки к чертовой бабушке, пока живы». А сами берем пароход в плен, лодку на буксир и айда в базу!
А в пятом отсеке подходили к делу реалистически. Инженер-механик Большаков, мотористы Новак, Чернавцев, Горожанкин, Мацура, Данилов сидели у холодных дизелей и думали, чем бы из наличных запасов заменить топливо. Получалось, что, кроме машинного масла, нечем.
Кому первому пришла такая мысль, не удалось установить. Говорили, что первого она осенила
Родился и вырос Миша в Красногорском районе, Московской области. Там он работал на механическом заводе слесарем-сборщиком, был активным общественником и хорошим спортсменом. Комсомольцы цеха не раз избирали его своим вожаком, а рабочие предприятия — председателем добровольного спортивного общества «Труд». На этом заводе более тридцати лет проработал его отец Александр Захарович. Здесь же трудились мать Евдокия Дмитриевна, младший брат Николай и сестра Клавдия.
На службе Михаил стал отличным мотористом, по слуху определял ту или иную неисправность дизелей. Особенно хорошо он знал дизель и старательно ухаживал за ним. Матросы часто шутили:
— Дизель для Горожанкина что жена.
В походе наши койки находились рядом. Ночью проснешься, а постель Михаила пуста. Утром опять раздаются соленые морские шутки:
— Сегодня Горожанкин опять к «жене» в самоволку ходил.
Среди членов экипажа Михаил выделялся еще инициативой, изобретательностью, и поэтому пользовался непререкаемым авторитетом. Когда на лодке спрашивали молодых матросов, с кого бы они хотели брать пример в службе, то всегда можно было слышать один ответ:
— С Миши Горожанкина.
Скромный человек, Горожанкин ни единым словом не обмолвился, что выход из создавшегося положения он первым нашел. Да и не до выяснения авторства было тогда. Важно, что идея насчет использования масла в качестве топлива овладела всеми мотористами, трюмными, электриками. Но осуществить ее оказалось совсем не просто, потому что никто не знал, как добиться, чтобы масло сгорало в дизеле. Неизвестно было также, какая у него точка вспышки, как снизить его большую вязкость.
Старшина 2-й статьи Алексей Чернавцев
Старшина 2-й статьи Чернавцев предложил машинное масло разбавить керосином, имевшимся для зарядки торпед. Его поддержали Николай Лысенко, Александр Горячев, Георгий Данилов. Инженер-механик лодки Большаков ухватился за эту идею. Правда, надо искать неведомые пропорции смеси масла и керосина. Но это уже полбеды: важно, что появилась обнадеживающая перспектива, достойная внимания.
Краснофлотец Николай Лысенко
Дизельный отсек превратился в своеобразный научно-исследовательский центр. Мотористы Лысенко, Новак, Данилов и трюмный Маслюк рылись в учебниках, выуживая всякие сведения о масле и керосине. Парфентьев, Горячев и Вангатов что-то подсчитывали, чертили, спорили. Положение, правда, осложнялось
Первая попытка запустить двигатель не увенчалась успехом. Смесь была составлена в таких пропорциях, что вспышки не получилось, двигатель фыркнул и замолчал.
«Щука» по-прежнему дрейфовала. Как ни старался рулевой Харитонов поставить и удержать ее носом против волны, пятибалльный ветер все равно сносил лодку к берегу. Верхнюю палубу и боевую рубку все время окатывало волной, и корпус корабля, орудия и антенны покрывались льдом. Вахтенный офицер время от времени вызывал наверх трюмных или торпедистов для обколки льда.
Положение корабля продолжало оставаться отчаянным. Несмотря на это, подводники вели себя мужественно, в экипаже не было ни одного человека, склонного к унынию, все были способны, если потребуется, проявить в последней схватке с врагом присущие им великолепные боевые и моральные качества.
Особенно хорошо держались мотористы. Их не обескуражила ни первая, ни вторая неудача в приготовлении топлива для дизелей, и они продолжали самозабвенно колдовать, смешивая в различных пропорциях масло и керосин. И если бы керосина было достаточно, они наверняка давно добились бы своего. Но его осталось всего около двадцати килограммов, и мотористам приходилось дорожить каждой каплей. И все же они не теряли надежды дать лодке ход, чтобы она могла уйти из-под носа противника.
Оптимизм мотористов, их уверенность в успехе передавались остальным членам экипажа. Были, конечно, и такие факторы, которые отрицательно влияли на психику людей. Главный из них — бездеятельность. Механизмы на лодке давно замерли, и поэтому люди лишились обычного дела, требовавшего от них активности и физического напряжения.
Влияние этого фактора несомненно давало о себе знать. Постоянно находясь то в одном, то в другом помещении лодки, мы с комиссаром видели, что в настроении и поведении личного состава, за исключением мотористов, стали появляться некоторые перемены. Если раньше даже в самой тяжелой походной обстановке все свободные от вахт либо читали, либо спали, то теперь одни лежали на койках с открытыми глазами, а другие просто не знали, куда себя деть. В такой обстановке люди, конечно же, вольно или невольно думали о том, что если мотористы еще долго не смогут обеспечить дизеля топливом, то всех ждет последний бой, после которого оставшиеся в живых будут вынуждены взорвать лодку, а стало быть, и себя.
От кого-то из своих наставников я слышал, что на людей, оказавшихся в подобной обстановке, положительно влияет напоминание похожих историй со счастливым концом. Одну такую историю я и решил рассказать краснофлотцам и старшинам первого и второго отсека. Это было тем более уместно, что правдоподобность ее многим из них была известна.
Речь шла вот о чем. Несколько месяцев назад, казалось бы, тоже в безвыходном положении оказалась подводная лодка «М-171», которой командовал старший лейтенант Валентин Стариков. Случилось это после пятидневных безрезультатных поисков противника в открытом море. Стариков принял тогда необычайно дерзкое решение: прорваться в порт Петсамо и там нанести удар по врагу.