Атаман
Шрифт:
— Туда, — Калашников махнул рукой.
— Похоже, выслал казачка проверить маршрут. — Капитан повернулся к Атаману. — Там у нас въезд в станицу со стороны района? Правильно я понимаю?
— Правильно, — Никита Егорович кивнул, забыв, что его почти не видно в темноте. — Значит скоро?
Гришин шагнул к скамейке. Там уже никто не сидел. Четверо бойцов натягивали шапочки-маски с прорезями для глаз и губ и сосредоточенно поправляли амуницию. Казаки друг за другом бесшумно двигались навстречу.
— Что там? — поинтересовался Митрич, идущий
— Готовность номер один. Ждем. Наверное, скоро поедут.
— Давно пора, — Василий Иванович сунул ладони под мышки, — застудят совсем, падлюки.
Алексей Митрич приблизился к забору и стукнул Гойду по плечу:
— Дай посмотреть.
Тот неохотно отступил:
— Нет никого. Тихо там.
— Это пока, — Митрич сунул нагайку в карман и наклонился.
Не успел он приникнуть к окуляру, как из — за поворота выскользнула светящаяся змейка фар. Невидимая машина притормозила на рытвине, мазнула фарами по деревьям улицы и… свернула к цыганскому дому. Все застыли. Атаман переглянулся с командиром спецназа.
— Похоже, не соврал ваш Мокрый.
— Скоро узнаем.
Ворота открылись сразу же, как только машина приблизилась к ним, словно кто-то за ними до секунды знал время ее прибытия. Или стоял за забором, прислушиваясь и поджидая транспорт. Фургон, а это был именно фургон — Митрич разглядел точно — не остановился и сразу заехал во двор. Ворота без скрипа закрылись.
— Смазали петли, — Алексей отстранился от прицела, — готовились, видать.
Во дворе Гуталиева замелькал тонкий луч света.
— Фонарик, — продолжил комментировать Митрич.
Анатолий оглянулся на своих бойцов и сделал два жеста рукой, означающих: «Позиция за калиткой», «Ждем команду». Спецназовцы без звука переместились в указанное место и там застыли с поднятыми автоматами.
Калитка у дома напротив открылась вновь, выпуская человека. Тот оглянулся по сторонам и, ни кого не заметив, быстро пошагал по улице. Анатолий взял за руку одного бойца.
— Пакуем его. Только не здесь.
Атаман резко шагнул в их сторону:
— Подождите. Давайте мы своими силами возьмем. Это, скорей всего, водитель — Мокрый. Мы справимся сами, вам же главное дело делать.
Гришин думал пару секунд:
— Хорошо, берите.
Жук тут же повернулся к казакам. Самогон и Виктор Викторович уже стояли у него за спиной.
— Брать тихо, не калечить. Догадываешься, кто это?
— Мой крестник, наверняка, — он скинул куртку, бросил ее на руки Юре и быстро выскочил в калитку. Механик не отстал.
Человек шел уже метрах в двадцати впереди. Казаки, стараясь не шуметь, двинулись за ним.
Атаман склонил лицо к голове капитана, внимательно всматривающегося в циферблат часов:
— Когда пойдете?
— Через тридцать секунд. Двадцать пять…. Вы за нами не сразу идите. Минут через пять, если раньше сигнал не дадим. — Он бросил левую руку вниз и резко выпрямился. — Пора! — и коротко махнул ладонью вперед.
Кто-то из бойцов толкнул калитку и четверо бойцов
Митрич толкнул калитку и встал в проеме, прислушаясь. Атаман подошел и остановился рядом, привалившись плечом к столбу. Какое-то время было тихо. Ни звука, ни блика не долетало из двора напротив. И вдруг пространство взорвалось криками боли, женским визгом, звоном битого стекла. Залаяла свирепо собака, по густому лаю — кавказец. «Откуда она там? Прошлый раз не было». Раздался гулкий выстрел из автомата, и собака стихла, будто выключили звук. Вспыхнул свет во дворе, затопали тяжелые шаги, свирепый мат грохнул и оборвался стоном. Атаман с Митричем, не сговариваясь, бросились к усадьбе Гуталиева. Жук успел краем глаза заметить, как со стороны улицы в их сторону метнулась чья-то тень. На бегу он обернулся.
— Самогон? — узнал Жук.
— Я. Мокрого взяли. Викторович ведет.
За спиной запыхтели чуть припоздавшие Василий Иванович и Гойда. Вместе подскочили к воротам. Митрич уже толкал запертую калитку. С первого раза не поддалась. Он толкнул плечом — дверь держалась. Тогда Митрич чуть отошел и с силой грохнул в нее ногой. Деревянная калитка планером влетела во двор. Казаки рванули следом. И оторопело остановились, будто уперлись в препятствие, впрочем, так оно и было — двое бойцов наркоконтроля в масках направляли на них дула автоматов.
Самогон снял кепку и вытер пот со лба. Атаман поднял руку, словно останавливал ожидающийся выстрел. Напряжение повисло в воздухе.
— Тьфу ты, — сплюнул один из спецназовцев, — казаки, мать вашу. Кто вас звал?
— А чего нас звать? — пробасил Митрич, — мы сами приходим.
Как по команде все задвигались и заговорили.
— Чуть не пристрелили, — выдохнул Гойда.
— Вполне могли, — авторитетно заявил Самогон.
— Надо было стрельнуть.
— Чтоб не пугали.
Бойцы опустили автоматы.
— Ладно, помогайте, раз пришли, — спецназовец кивнул на повернувшие головы в их сторону распластанные тела с руками на затылках — вяжите, — и кинул Алексею веревки.
Из дома третий спецназовец выволок еще одного. Тот сопротивлялся и пытался упираться ногами. Боец просто приподнял цыгана и головой вперед, будто тюк с тряпками, бросил рядом с остальными на асфальт двора. Он грохнулся ощутимо больно, оцарапался коленками и щекой, взвыл и заматерился.