Атавизм
Шрифт:
От того, кто мраком дышит!
Подо мною – тень дракона,
Надо мною – хаос Бездны,
Впереди – биенье жизни,
А за мной лишь вой и крики,
Погибающих напрасно,
И стенающих от боли.
Кто вы, глупые созданья,
Что пытаетесь замедлить
Мое вечное стремленье
К достиженью главной Цели?
Почему вы говорите,
Что мой путь небезопасен?
Нет, никто не остановит
Возвращенье Господина!
Никогда никто из смертных,
Что подобны жалким слизням,
Не прервет моих стараний,
И не встанет на дороге.
Нет соперников достойных
Для меня, адепта Смерти!
Ни король, монах, иль рыцарь,
Не сумеют
Я – назгул, Король назгулов!
Высший я из Девяти!!!
Я очнулась. Вокруг расстилалась глубокая ночь. «Руммм-румм-румм!» – раздавалось в моей голове.
Кто-то неимоверно тяжелый и холодный уходил из меня, кованые башмаки гудели в такт с ударами моего сердца. Я конвульсивно вздохнула, втягивая холодный сырой воздух, дракон хрипел и дергался подо мной, норовя сбросить на землю. Я растерянно огляделась: мы приземлились на лысую макушку невысокой сопки. Прямо передо мной, на равнине поросшей редким леском, мерцали огоньки небольшого лагеря. Я оглянулась назад: там, в темноте лесных чащ, перемещались вереницы огней, доносились едва слышные неясные звуки, и далеко-далеко взмывали в небо звездочки ракет. Снорлорн пребывал в смятении. Я попыталась вспомнить, как я сюда попала, но эту попытку сопровождала гнетущая боль и ощущение чужеродного, холодного сознания, что распоряжалось моим телом. Я оставила это на-потом, удовлетворившись лишь смутным чувством, что никто не пытался помешать мне, никто не узнал в ужасном мертвящем разуме мое «Я». Итак, теперь я находилась у самого предела Снорлорна. От лагеря внизу меня отделяло каких-нибудь пятьсот-шестьсот метров и едва видимое свечение «Преграды» – некоего сигнального устройства, опоясывающего владения мага. Я попыталась послать дракона прямо к лагерю, но строптивый зверь так заупрямился, так забил крыльями и хвостом, что я почла за лучшее оставить его в покое, и, не теряя времени начала спускаться с горы. Путь, сверху казавшийся легким и прямым, на деле стал чрезвычайно трудным. Дороги никакой не было, мне приходилось почти ощупью пробираться через валежник и густые кусты. Огоньки лагеря то прятались, то снова появлялись, мелькая среди древесных стволов. Преодолев первые сотни метров, я поняла, что в лагере заметили мое прибытие: слышались крики, звенело оружие, доносился треск срубаемых веток. Кто-то вышел мне навстречу. Плутая в гуще кустов, я все же, приблизилась к чуть светящейся «Преграде». Она напоминала слегка подсвеченный желтым парок, волнами восходивший от земли. С обеих сторон от «Преграды», лежала заросшая высокой травой прогалина. Вдохнув поглубже, я ступила на чистое место.
– Ты куда, малыш? – спросили за моим плечом.
Я подпрыгнула, хватаясь за ножны моих Перьев. Танарет, неторопясь, шел ко мне. Он казался внешне совершенно спокойным, но я чувствовала, что внутри него кипит адская смесь гнева, злорадства и ярости. Я оставила Перья, понимая, что они вряд-ли мне помогут. Я отвернулась и упрямо пошла прочь. В лесу впереди меня трещали ветки и слышались голоса орков.
– Ты мне так и не ответила на мое предложение, – настаивал маг.
– Ответ отрицательный! – буркнула я, даже не поворачиваясь.
– Почему же, прекрасная Мара? – в голосе мага звучал укор. – Разве я плохо относился к тебе, обижал?
– У нас разница в возрасте!
С другой стороны «Преграды» из леса выскочил орк, и побежал навстречу, и я с трепетом узнала в нем Янтаря.
– Ах, вот оно что, у меня соперник! Как банально! – сокрушенно констатировал Танарет. Мысли его дублировали яркой злостью холодные слова.
– Можешь убить меня, но это ничего не изменит! – сказала я, от границы меня отделяло несколько шагов.
Янтарь перехватил топор половчее, и пристально следя за Танаретом, приближался к нам.
–
Он вдруг возник прямо перед Янтарем. В руке мага блеснул невесть откуда взявшийся клинок. Орк остановился, принимая боевую стойку. Танарет плавно кружил возле него, а Янтарь только поворачивался, на месте, следя за противником.
Я встретилась с ним взглядом, и почувствовала такой восторг, что сердце мое захолонуло от счастья и нежности.
– Я вижу, моя Мара, что это создание любит тебя, – говорил Танарет, сделав ударение на слове «моя». – Но разве он достоин такого счастья? Разве он ждал тысячелетия, разве страдал от одиночества целыми веками? Разве эта тварь знает что-нибудь кроме своего топора? Посмотри внимательно, Мара, это животное навсегда остановилось на уровне физиологических отправлений. Этот примитив думает, что умеет любить! – он сделал молниеносный выпад, но клинок его зазвенел, отбитый широким лезвием топора.
Танарет возобновил свое движение. Я приблизилась вплотную к свечению и попыталась пройти сквозь нее: воздух стал вязким, и я продавливала его как студень, продвигаясь медленно, точно во сне. Маг продолжал:
– Видишь, Мара, какие у него хорошие реакции – реакции дикого зверя! Но я считаю, что человек должен быть умнее любого свирепого зверя! Смотри!!!
Он исчез вдруг, и, появившись прямо за спиной Янтаря, резко вогнал клинок прямо в спину орку, так, что лезвие вышло из груди, пронзая клепаный доспех. Я хотела крикнуть, и не могла. С перехваченным спазмом горлом и стиснутыми челюстями, я смотрела. Янтарь потрясенно наблюдал, как по лезвию, торчащему из его груди, толчками бежит кровь.
Он поднял на меня изумленные глаза и вдруг виновато улыбнулся, медленно оседая в траву. Танарет выдернул меч. Я внезапно вырвалась из липкого плена «Преграды», и, не удержавшись, кубарем покатилась прямо под ноги магу.
– Вот и все, моя Мара! Это будет отныне и впредь. Так, или иначе, но все вы будете у моих ног! Хотя, честно сказать, я желал, чтобы все было по-другому. – От него веяло таким превосходством и мощью, что я непроизвольно сжалась, боясь пошевелиться.
– Ну, вот, маленькая колдунья, – продолжал Танарет, протянув руку и поднимая меня за волосы. – Пойдем, мне пора заняться твоим воспитанием, – он зло рассмеялся. – Уверяю тебя, я хороший педагог, и очень скоро ты будешь стонать, извиваться и просить повторения урока!
Внезапно он взвизгнул и, отпустив меня, завертелся на месте, схватившись за лицо. Из-под его пальцев потекла черная дымящаяся жижа. Я оглянулась, и увидело стоящего посреди прогалины Таго Инея. В его руке дымился длинный зеленый побег.
– Поторопись, Маг – Наместник! – проговорил Таго, глаза его зло сощурились. – Поторопись, или яд стреломета сожжет твой мозг!
Танарет вдруг остановился и отнял руку от лица. Он был страшен! Одна сторона головы его превратилась в кроваво-черное месиво, вместо глаза зияла дыра.
– Проклятый полукровка! – прохрипел он. – Клянусь, вы оба будете молить меня о смерти!!!
Он исчез, оставив после себя только залитый черным, протаявший снег. Я бросилась к распростертому на земле Янтарю. Он был еще жив. Таго склонился над ним, пытаясь расстегнуть куртку на его груди. Из леса выскочили другие орки.
– Оставь, братишка! – еле слышно проговорил Янтарь. – Все кончено. Мара, любимая моя Мара, с планеты Земля! Прости, что я так опоздал! Поцелуй меня, я ухожу.
Я приникла к его губам. Слезы сами покатились из моих глаз, капая на бледное лицо воина орков. Я отодвинулась, всхлипывая и гладя его волосы. Он улыбнулся и медленно перевел глаза на Инея.