Ателье Мадам Пикок
Шрифт:
– Расческу! – беззвучно прошептала я, показав Саре, как чешу волосы. Она кивнула и бросилась по коридору.
– Мама Дитриха, - шептала я, стирая остатки макияжа.
– Вот! – выдохнула мне Сара, вручая расческу, которой я быстро прочесала нарочно покрытые пылью волосы и туго стянула все в гульку. Я напоминала унылую луковицу.
Мое воображение быстро нарисовало чопорную леди, стоящую за дверью, до которой уже дошли слухи, что ее сын женился. А на свадьбу не позвал!
Стук повторился. Дворецкий вопросительно
Щедро припудрив лицо, я превратилась в унылую бледную моль с уставшим от земных пороков взглядом.
Наверняка она еще и член почетных женских комитетов по «Вязанию варежек для одноруких», «Помощи обездоленным добрым словом и шарфиком» и какой-нибудь ассоциации по «Трупоустройству дорогих родственников!». И глава какого-нибудь женского кружка по «Вышиванию крестиком салфеточек для погорельцев».
Сейчас дверь откроется, она войдет и скажет: «Какой ужас! И мой сын женился вот на этом! Это что за вид!».
Благородная дама всегда найдет к чему прицепиться, но я сделала все, что могла, чтобы выглядеть приличной женой. Если что, ее сын уехал по очень важному делу.
– Открывай, - беззвучно произнесла я, и Джордж открыл дверь.
В коридор, распространяя запах дорогих духов вошла Красотка Роуз в красном наряде и в сетчатых чулках. Ее полная грудь была больше открыта, чем прикрыта, на щеке красовалась жирная мушка, а полные губы были сочно накрашены яркой помадой. В ее руках была трость. Только сейчас я заметила, в виде чего был выполнен набалдашник трости. И покраснела.
– Проститутка, дружочек, - крикнула она в сторону улицы, - это - твоя совесть! Это понятно?!! Что значит доплатить? Мне кто-нибудь доплатит, за то, что у меня на заднице памятник каждой яме?
Она повернулась к нам, делая шаг в холл. На счет того, входит ли она в комитеты, я ошиблась. Тут больше было похоже, что комитеты входят в нее…
– В последний раз нанимаю экипаж! – высказалась она. – Мой экипаж в починке.
– Как ваше здоровье?
– учтиво поинтересовался Джордж.
– Клиенты не жалуются! – нахально заметила она, проходя по роскошному холлу.
– Это - мадам Бергендаль, - сдал меня дворецкий, быстро прячась за штору.
– Винаретта, - представилась я, выдохнув. – Здрасте.
– Хорошая женщина никогда не представляется. Ее представляют в сладких мечтах! – сладострастно заметила мама Дитриха, пока я стояла, как пришибленная. – Какая прелесть…
– Спасибо, очень приятно, - сглотнула я, выдавив улыбку.
– … какая прелесть, эти новые обои. А ты выглядишь так, словно тебя растили в чулане, в щелку показывая брачные перспективы.
Кто бы мог подумать! Это его мать!
– Какой ужас! И мой сын женился вот на этом? Его отцы покраснели бы от стыда! – округлила накрашенные глаза Красотка Роуз, глядя на
25.2
На меня посмотрел грустный вечер, вздохнув: «Я что-то не задался!».
– Дорогуша, а на тебе случайно плесень не выросла? – прищурилась она, рассматривая мое платье. – А, это не плесень. Это узор! Простите, дорогуша! Я просто в последнее время плохо вижу. Особенно сына. А ну-ка, повертись!
– Зачем? – спросила я, все еще отходя от увиденного.
– Хочу понять, что он в тебе нашел! – воскликнула Красотка Роуз и уселась на диван так, что я видела не только чулки, но и белье. – Кстати, где мой мальчик?
– Он уехал по важным делам, - с языка слетела заготовленная фраза.
– Не по важным, а по влажным делам! – поправила меня Красотка Роуз, перекидывая одну ногу через другую так, что мне стало нехорошо. –Только не говори, что ты входишь в какой-нибудь комитет по вязанию носочков одноногим ветеранам войны с тараканами!
– Нет, нет, нет, что вы! – возразила я, чувствуя, словно меня прибили подушкой. Фраза «Дорогая, я поехал к маме!» заиграла новыми красками. Моя свекровь … мамка в борделе! Дайте мне отойти от шока.
– Не все так безнадежно, - поджала губы Красотка Роуз. Ее неприличная трость подняла мое платье, обнажив дырявые панталоны.
– Что вы делаете? – возмутилась я, опустив юбку.
– Проверяю. Не завелись ли там мыши? – усмехнулась Красотка Роуз.
Но я вежливо отодвинула от себя ее трость.
– Я так понимаю, что там на букву «м» бывает только моль? – спросила она, глядя на меня. – А на букву «х» только холод? А на букву «ч» только чулки? Да?
«Спокойствие, это мама Дитриха!», - утешала я себя, пытаясь разыгрывать приличную женщину.
– Знаешь, - она откинулась на спинку так, что я увидела все содержимое ее корсета. – Не расстраивайся. В каждой приличной женщине всегда есть что-то неприличное. Например, муж.
Я вежливо улыбнулась, стараясь сдерживаться.
– Я так понимаю, что единственная дырка, которую видел мою муж у тебя, это дырка на чулке? – спросила она, изгибая бровь, пока я черпала резервы спокойствия и невозмутимости.
– Да с чего вы взяли? – возмутилась я, понимая, что спокойствие еще не подвезли, а невозмутимость уже закончилась.
– Ну, тогда рассказывай, - она обняла меня, прижав к себе. – Как у вас там в постели дела обстоят? Нет, ты не стесняйся! Я потом расскажу, как должны обстоять! Кстати, как там спальня?
Она тут же встала и поцокала каблуками по лестнице.
– Нда, - заметил голос сверху, пока я вопросительно смотрела на дворецкого, который прятался за шторкой. – Кровать не сломана, стены не обтерты, стол не расшатан!