Ателье Мадам Пикок
Шрифт:
– Исключительно маму к тебе, - заметил он.
– Если что… - вспомнила я. – Она обещала оставить мне бордель… А тебя лишить наследства!
– Вижу, что вы уже подружились против меня. Я знаю, у моей мамы очень большое и доброе сердце. Поэтому туда помещается столько мужиков, - вздохнул Дитрих, сидя на кровати. Выглядел он как-то озадаченно. Видимо, не ожидал от меня такого.
– Ой, - заметила я, видя, как из корсета что-то вываливается. Какая-то записка, сложенная в квадратик.
– Дорогой Дитрих, - прочитала я, видя красивый
26.3
Внезапно я почувствовала, как рука Дитриха очутилась в моем корсете. Вспыхнув сначала от стыда, потом от удивления и какого-то странного чувства, я застыла на месте.
Красивые темные волосы Дитриха спадали ему на лицо, а белая рубаха очерчивала массивные плечи. Со стороны он чуть-чуть сутулился, словно стеснялся своего роста. Пока я не успела опомниться, меня тут же притянули за талию к себе свободной рукой.
Кровь прилила к щекам, когда я осознала, что сейчас произойдет нечто такое, от чего я лишилась дара речи. «Он ведь твой муж? Что тут такого? Тем более, что он тебе нравится… И не вздумай это отрицать!» - прошептал голос внутри, пока я смотрела за его рукой. В этот момент перед глазами промелькнуло все. Трепетный поцелуй, страсть, с которой меня к себе прижимали и глаза, в которых читалось: «Ты будешь моей!».
Рука Дитриха внезапно отогнула корсет, а сам он заглянул в него.
– О, нашел! – выдохнул он, к моему возмущению, засовывая туда руку по самый локоть.
– Да как ты смеешь! – не выдержала я, пытаясь вытащить его руку, и негодуя всей своей врожденной скромностью.
– Есть! – рассмеялся Дитрих, а в его руке была волшебная шоколадная конфета в цветном фантике. Он посмотрел на нее с умилительным снисхождением. – Мама часто так делает!
Что?! Она положила в мой корсет конфету для сына?!! От возмущения я замахнулась, отвесить ему пощечину, но он ловко увернулся.
– Кусай, - смеялся Дитрих, шелестя фантиком. Я посмотрела на половинку конфеты, а потом на него.
Не дожидаясь, пока я откушу, мне засунули конфету в рот и бросили фантик на пол.
– Спи, - зевнул Дитрих, падая лицом в подушку. Я осторожно прилегла на подушку, чувствуя, что она пропахла его духами. «Мое платье, видимо, осталось в борделе. А, быть может, его выбросили!», - думала я, вздыхая. – «И в чем же я теперь буду ходить на работу? Хотя, погодите… У меня в ателье лежит еще одно платье. Тоже коричневое. Нужно добраться до ателье, пока темно. Чтобы поменьше народу меня видело!».
Я заворочалась, понимая, что не усну, а потом осторожно встала, видя что Дитрих уже спит. Он распростерся на кровати так, словно мечтал обнять ее всю.
«Может, попросить платье у служанок?», - внезапно пришла мне в голову гениальная мысль.
Слуги сидели в холле и что-то обсуждали.
– Не подскажете, - спросила я, стараясь не смотреть на себя в зеркало. – У кого-нибудь есть лишнее платье? Мне на один раз?
Сара пожала плечами. Кухарка растянула засаленную юбку.
– У меня можете даже не спрашивать, - заметил Джордж. – Свое не отдам!
– Что? – посмотрели мы на чопорного дворецкого, который улыбнулся.
– Я пошутил, - отмахнулся он от строго взгляда жены. – Но могу предложить вам плащ с капюшоном!
– О, плащ – это хорошо! Ладно, я в ателье, - заметила я, надевая предложенный плащ с глубоким черным капюшоном.
– А не могли бы вы по дороге завести магическую косу точильщику? А то у нас на заднем дворе травы по пояс! – остановил меня дворецкий перед самой дверью.
Я ловко впрягла сонного Укропчика, а мне вынесли косу, которую я положила рядом. На улице стоял туман и что-то мелко накрапывало сверху, попадая за шиворот. Пришлось надеть капюшон, по которому забарабанили морось дождя.
Глава двадцать седьмая
Скрипучая бричка катилась расхлябано, шатаясь из стороны в сторону. В утреннем полумраке, окутанном туманом, звонко цокали копыта по брусчатой мостовой.
Мы выкатились на соседнюю улицу, на которой возвышались презентабельные дома. Возле одного дома в углу стоял Фогс. В руках у него был дешевый букет цветов. Вода стекала по его волосам, а мне стало его так жалко. К дому подъехала роскошная карета, остановившись возле парадного входа, в котором горел уютный свет. Слуги с зонтами выбежали встречать хозяев. Фогс замер, а я увидела, как на мгновенье мелькнуло нежное платье цвета сливок, чтобы исчезнуть в уюте дома.
Мне снова вспомнился тот юноша, который дежурил у моего дома. Такой же наивный и влюбленный, он тоже стоял под дождем. А для чего? Просто для того, чтобы увидеть меня. Может, он меня даже любил, а я так и не узнала, как его зовут.
Фогс со своим букетом устремился к дверям, но его прогнали, громко позвав жандармов.
Откуда ни возьмись, явились жандармы, которые тут же повязали бедолагу с его букетом.
– Ничего, посидишь в тюрьме, быстро твой пыл охладим! – возмущались незнакомые жандармы, скрутив Фогса. Букет упал в лужу, куда только что ступила красивая туфелька.
– Пустите! – сопротивлялся мокрый, как мышь Фогс. Нужно его выручать!
– Пустите его! – выдала я, подъезжая на Укропчике поближе. – Он со мной!
Голос получился сипловатым, глухим и странным. Жандармы замерли, с ужасом глядя на меня.
– Д-д-да, мэм… - пробормотали они, поглядывая на Фогса. Фогс побледнел и сник. А потом опомнился и дал деру. Жандармы тоже дали деру. Я пожала плечами и решила ехать в объезд, потому что в дождь проехать по переулку, на который я обычно сворачивала, было невозможно. Там натекало целое море!