Атлантическая премьера

Влодавец Леонид Игоревич

Я показал, как буду кивать и как качать пальцами.

– Сносно, – одобрила Соледад. – Итак, сеньор, вы мой венчаный муж, Анхель Родригес, который ни слова не понимает по-английски и доверяет только одному переводчику – мне, своей жене Соледад Родригес. Еще раз повторяю – ни слова, ни звука! Только солидный вид, сигара, жесты, ну еще можно зевать, кашлять и смотреть на часы. Итак, идем в салон. Возможно, нас уже ждут.

Те несколько ярдов, которые я прошел под ручку с Соледад от двери каюты до салона, были пройдены, вероятно, менее чем за полминуты, но за это время я понял, зачем Соледад играла со мной в «горничную и миллионера».

Она проверяла, насколько я подхожу для той роли, которую она мне определила. Возможно, если бы ей показалось, что я ни на что не годен, она изменила бы свой план, и я бы, став ненужной фигурой, исчез, не дожив до ланча.

А все-таки приятно было идти под руку с разодетой красавицей, да еще и будучи сам одет, как богач. И хотя шедшие за нами охранники с автоматами охраняли вовсе не меня, а Соледад, имея в отношении меня совершенно иные инструкции, тоскливого чувства человека, которого ведут под конвоем, я не испытывал.

Проходя через тамбур, я успел бросить взгляд на лагуну и обнаружил, что, судя по всему, «Дороти» перевели в западную лагуну, туда, где стояла крейсерская яхта, и был лагерь туристов. Вероятнее всего, эта яхта и лагерь были маскировкой для людей Соледад.

Двери в салон перед нами открыли два охранника, сделав это с таким подобострастием, что я даже готов был дать им на чай, если бы у меня, конечно, что-то было в карманах.

В салоне было полутемно, на окнах были установлены светонепроницаемые пластины. Свет погасили почти полностью, лишь над столиком в центре салона горела лампа вроде той, какие бывают над столами для игры в бридж. За столом в кресле сидел седовласый, стриженый ежиком джентльмен в белом костюме. Он явно нервничал, ощущая себя в ловушке.

– Потянет руку – сделай вид, что не замечаешь, – велела мне Соледад.

Увидев меня, мистер Купер-старший изобразил на лице подобие той дежурной улыбки, которую умел создавать президент Никсон. Кроме того, он действительно протянул мне руку, но я прошел мимо этой протянутой руки, не удостоив ее даже взглядом. Проворные охранники поставили мне кресло в трех шагах от стола, там, где круг света, падавший на стол, уже кончался. Я представил себе на секунду, как мог бы сесть в кресло при подобных обстоятельствах персонаж, которого мне было приказано играть, и потому, вероятно, заслужил одобрение Соледад.

– Нормально! – шепнула она, улыбаясь. – Теперь сделай вид, будто что-то шепчешь мне на ухо, потом поцелуй мне руку и укажи пальцем на вон то кресло напротив Купера. Там я буду сидеть.

В точности исполнив ее распоряжения, я развалился в кресле, затем, закинув ногу на ногу, достал сигару и чиркнул зажигалкой.

– Ваш супруг не слишком вежлив, миссис Родригес, – заметил Купер, – он ведет себя так, будто я у него в плену.

– В общем, все обстоит именно так, как ему это кажется, – кивнула Соледад. – Вне всякого сомнения, вы попали в трудное положение. Теперь жизни всех ваших людей, вашей невестки и вашего сына, который прилетел с вами сюда, зависят от него и его милосердия.

При этом она указала на меня. Боже мой, как бы мне хотелось, чтобы дело обстояло именно так!

– Вам не кажется, что моральные качества вашего супруга не слишком высоки? – проворчал Купер. – Мне кажется, он ведет себя бесчестно.

– Ваше счастье, сэр, что он не понимает по-английски, – зловеще усмехнулась Соледад, – иначе переговоры велись бы с вами совсем по-иному. Напротив, вероятно,

многим из наших людей кажется, что он ведет себя слишком скромно, имея на руках такие козыри. Давайте прикинем, чем он располагает и что есть у вас? Вы деловой человек, у вас должны быть навыки оценки, не правда ли?

– Тем не менее можно было бы вести себя менее вызывающе, – пробурчал Купер. – Хорошо, давайте уточним наши позиции. Итак, Мэри Грин и Синди Уайт вместе с этой яхтой и золотом вами захвачены. С помощью маленького коварства вам удалось заманить меня сюда, разоружить двух моих телохранителей, а затем захватить мой самолет, моего сына и остальных пятерых сопровождающих. Все это преследовало какую-то цель или мне предлагается рассматривать это как неудачную шутку?

– Насчет того, что это преследовало какую-то цель, вы можете быть совершенно спокойны. Шутить Анхель не собирается. Конечно, вы могли подумать, что наша цель – примитивное получение выкупа за ваши жизни, но, уверяю вас, мы будем намного более великодушны. Мы готовы вернуть вам и всем вашим родственникам и служащим свободу, яхту и самолет со всем их содержимым, а также предоставить право беспрепятственно разгрузить с затонувшего галеона «Санта-Фернанда» все золото – а его там почти семьдесят пять тонн! – в обмен на одну небольшую, но дорогостоящую услугу. Вы еще не догадались, о чем пойдет речь, сэр?

– Не имею ни малейшего понятия, миссис Родригес, – мрачно произнес Купер, но я голову даю на отсечение – он уже понял, что с него требуют. И, как мне показалось, он предпочел бы уйти на дно со связанными руками и грузом на ногах, предпочел бы навеки распроститься с «Дороти», Синди и даже собственным сыном, лишь бы не оказывать нам ту услугу, которую имела в виду Соледад.

– Хорошо, – улыбнулась Соледад, – я постараюсь пояснить, о чем пойдет речь. Как известно, на острове Хайди в данный момент развернулись события, весьма неприятные для сеньора Педро Лопеса и моего хорошего знакомого Хорхе дель Браво. Неведомо откуда на нашем вполне благопристойном острове появились коммунисты, которые весьма серьезно взялись за свержение режима. Судя по сообщениям радио, там идут большие бои, и партизаны явно одерживают верх. Неужели вам нечего сказать по поводу этих событий?

– Я не занимаюсь политикой, мэм, – побагровев немного, попытался откреститься Купер, но даже мне было ясно – Соледад бьет в точку.

– А я и не утверждаю, что ваша акция преследует политические цели, – Соледад улыбнулась так мило, что я залюбовался. – Я вовсе не подозреваю вас в сочувствии или сотрудничестве с КГБ. Ваши цели здесь – чисто меркантильные. Правда, речь идет о таких дивидендах, что они обеспечат вам значительно большую политическую власть, чем у всех президентов, вместе взятых. Неужели я ошибаюсь?

В этот момент ко мне подошел один из охранников и, наклонившись к уху, прошептал:

– Рюмку коньяка, сеньор?

Я утвердительно кивнул так, как учила меня Соледад.

Купер покосился на меня, взгляд его был тревожен. Очень могло случиться, что речь идет о решении вопроса, подвергать его, Купера, пыткам или нет…

Коньяк появился через несколько минут, я осушил рюмку и отправил в рот маленький кусочек обсахаренного лимона.

– Знаете, миссис Родригес, – явно беспокоясь за свое здоровье, произнес Купер, – я вижу, что у вас достаточно много информации по вопросу о Хайди, но вы должны понять меня правильно…