Атланты. Книга вторая
Шрифт:
Но сделать этого мне не пришлось. Сотник Тан начал засыпать за столом, поэтому Мелисса повела его домой. Вирд забрал совсем раскисшего Герта и уволок его, сопровождаемый Наиной. Мы с Корделией помогли Камилле собрать посуду и полезли на крышу.
В городе светились огни. Мы сидели на крыше, задрав головы кверху. И оттого, что ладошка Корделии покоилась в моей руке, звёзды показались мне гораздо ярче и ближе, чем обычно.
ГЛАВА 7
***
Утром, когда я собирался на службу,
– Господин тюремщик, позвольте мне сходить домой и взять кое-какие вещи.
– Пожалуйста, госпожа арестантка.
– Ну вот зачем ты его дразнишь ?!- возмутилась Камилла.
Мы с Корделией улыбнулись друг другу и разошлись.
На службе все занимались кто чем. Сотник Тан заперся в канцелярии, предварительно написав мелом на двери: "Подите все к дьяволу !". Я честно провозился до обеда с Добрыней, Горыней, Микулой и десятью лучшими своими солдатами, отрабатывая уклоны и вырываясь из захватов; Вирд дрых у себя в казарме, а непривычно молчаливый Герт остервенело всаживал стрелы в мишень с полсотни шагов. Старшина Берг и пара десятников попробовали, было, посоревноваться с ним, но быстро откололись.
В полдень все отправились на обед, а назад вернулся только Вирд. За других не скажу, но ведь Старик поставил мне задачу наблюдать за Корделией, а я не мог его ослушаться.
Обе моих женщины были дома и ворковали в саду. Когда я вошёл, Корделия обратилась ко мне со слезами на глазах:
– Противный Ратиборище ! Почему ты мне ничего не рассказал ?
– О чём ?
– О себе ! О своём брате, об этой Стелле ! О Камилле, в конце концов !
– Я как раз собирался.
– Да ну тебя !
После обеда мы, все трое, лежали в саду под деревьями, а Корделия рассказывала:
– У меня вот совсем маленький домик. И садика нет, а я всегда хотела. Ратибор, а мне можно будет вернуться на работу в порт ?
– Да ты с ума сошла ! Нет, конечно. Ты же пока ещё под арестом.
– Но мне же будет скучно сидеть всё время дома.
– Ничего. Мы что-нибудь придумаем.
И я оказался прав.
***
Каждый день, утром, в полдень и вечером сотник Тан напоминал Герту о том, чтобы тот не смел ходить к женскому храму. Но уж больно последнего вдохновили мои подвиги. Именно поэтому поздним вечером Герт явился в сад, расположенный при женском храме и принялся распевать любовные песни.
Неизбалованные подобными событиями, обитательницы храма повысыпали на низенькие балконы своего жилого помещения. Все, кроме любимой Герта.
Главная жрица приказала командиру охранников прогнать певца, но тот, наученный уму-разуму старшиной Бергом, отказался, сказав, что нет закона, запрещающего петь в саду.
А Герт старался изо всех сил. Жрицы были в восторге. Где-то, запертая в своей комнате, страдала его любимая.
Главная жрица подозвала Герта к балкончику и принялась увещевать офицера. Она и сама ещё не забыла озверевшего сотника; хорошо здесь знали и о моих похождениях в мужском храме. Главная жрица не угрожала, а просила.
Герт
Только после того, как наш товарищ трижды повторил обещание, на балкон вывели девушку, сопровождаемую тремя охранниками. Она перегнулась через перила и протянула Герту ручку. А тот взялся покрепче, сдёрнул молоденькую жрицу с балкона, подхватил её на лету, после чего оба пустились бежать.
Главная жрица пришла в ярость. Командир охранников лично отправился в погоню, взяв с собой пять человек.
Герт со своей любимой вряд ли бы убежал, но им откровенно повезло. Их уже почти догнали, когда на дороге вдруг появились два оборванных бродяги. Командир охранников грубо оттолкнул одного и тут же получил такой удар в челюсть, что звёзды у него в глазах слились в одну яркую вспышку. Его подчинённые атаковали бродяг, но те ничуть не смутились. Из своих лохмотьев они выхватили дубины и как следует отделали всю погоню.
Когда враг бежал, один из бродяг осмотрелся по сторонам и сказал:
– Всё в порядке, Ратибор. Расходимся.
– До завтра, Вирд.
– Пока.
Затем бродяги накинули на головы тёмные плащи и скрылись во мраке.
***
К Сотнику Тану явились утром, когда он собирался на службу. Делегация, состоящая из жриц и жрецов, нарисовала ему произошедшее самыми мрачными красками.
Наш командир настолько взбесился, что, натягивая форменную тунику, сорвал шеврон. Пока рабыня пришивала его на место, сотник потрясал кулаками и орал, грозя Герту самыми страшными карами как в дисциплинарном порядке, так и в физическом плане.
Когда жалобщики ушли, показалась Мелисса. Тан всё никак не мог успокоиться. Тогда Мелисса сказала ему, что если он хотя бы пальцем тронет мальчика, который виноват лишь в том, что влюбился в красивую девочку, то она, Мелисса, заберёт детей и уедет к маме, ибо жить с таким чурбаном просто немыслимо.
Сотник выпил вина и немного пришёл в себя. После этого он отправил рабов ко мне, Вирду и старшине Удо, а так же написал пергамент Старику. Мы вскоре прибыли; я взял с собой Корделию.
Весь отряд: три офицера и две женщины отправились к дому Герта. Улицу заполонили жрецы и храмовая охрана; подтягивались комендантские.
Нас пытались не пустить, но сотник Тан проложил нам дорогу сквозь неприятельский строй. Мы вошли в дом Герта, где царила суматоха. Жрецы и жрицы с улицы орали, что всё равно заберут свою сестру, чего бы им это не стоило. Рабы сбились в кучу в саду, а сам виновник торжества стоял посреди коридора, крепко обнимая печальную возлюбленную. Папа Герта, одетый в форменную тунику с нашивками оберсотника, пожаловался Тану:
– Совсем от рук отбился. Просто не знаю, что с ним делать. Выдрать бы ремнём !