Атолл 'Морская звезда'

Насибов Александр Ашотович

– Бедняга лишился рассудка?

– Нет, был в полном здравии... Видите ли, я никогда не верил ему до конца, хотя он и стремился расположить меня к себе. Вы смотрели фильмы и убедились, как гениально поставил он обе акции. Оказалось, действовал с далеко идущими целями. Темнил. Усыплял бдительность стражей. И в конце концов бежал...

– У вас странный тон. Да, противника надо уважать, если это сильный человек, опасный. Но в вашем тоне - нежность!

– Эжена Бартье я хотел бы иметь другом, а не противником.

Это был необыкновенный человек. Пробыл у меня свыше десяти лет и все это время не оставлял мысль о побеге, совершил много таких попыток. После каждой я ужесточал режим содержания пленника, а он - готовил новый побег.

– Однако в конце концов он понял, что живым ему не вырваться?

– Он все хорошо понимал. Хотел во что бы то ни стало доставить информацию нашим противникам.

– Зная, что сам при этом погибнет?

– Да.

– Но вы перехватили его?

– Когда он был уже мертв.

– Как все случилось?

– Бартье бежал из нашей подводной лаборатории. Она установлена на дне моря, где слой воды шестьдесят метров. Представьте себе рифовое образование, поросшее одной удивительной водорослью...

– Водорослью с особым качеством?

– Именно так. Бартье экспериментировал с этим растением, добывая из него нужный нам препарат. В фильме вы видели его действие. Так вот, в лаборатории жили двое - Эжен Бартье и помощник. Там, на дне, они дышали сжатым воздухом. Глубина моря шестьдесят метров, значит, давление семь атмосфер. В таких условиях никакой охраны не требуется. Ученый мог работать в районе дна - собирать водоросли нужного ему типа. А всплыть не имел возможности. Вам, старому ныряльщику, хорошо известно, что с такой глубины водолаз всплывает долго, несколько часов, чтобы произошло освобождение организма от растворенного в нем азота. Иначе неизбежна закупорка кровеносных сосудов газовыми пузырьками и - гибель.

– Эжен Бартье был информирован обо все этом?

– О да! Ведь его специально готовили к работе под водой, обучили обращению с аквалангом.

– Интересно, сколько же было аквалангов в подводной лаборатории?

– Всего два аппарата. Конечно, имелись запасные мембраны, которые часто выходят из строя, а также несколько больших транспортных баллонов со сжатым воздухом для перезарядки аквалангов. Но Бартье располагал одним аквалангом трехбаллонной конструкции с суммарной емкостью двадцать один литр.

– На какое рабочее давление рассчитаны баллоны?

– Полтораста атмосфер.

– Минуту!
– Ловетти закрыл глаза, что-то подсчитал в уме.
– По моим данным, такой аппарат позволял на глубине шестьдесят метров работать не более девяти-десяти минут.

– Совершенно точно. Десять минут - это максимальная возможность. А потом пловец должен был вернуться в лабораторию и перезарядить опустевшие баллоны.

– Вон как вы все организовали! Верно, в таких

условиях побег равносилен гибели.

– Тем не менее он бежал! Решил вынырнуть - пусть даже мертвым!

– Почему? Нес с собой информацию?

– Я был предусмотрителен. В лаборатории у него имелась бумага особого свойства - при соприкосновении с влагой немедленно растворялась. Ни клочка другого материала, пригодного для письма. И знаете, что он сделал? Написал сообщение на самом себе. Позже выяснилось: ученый ложился ничком, диктовал запись, а помощник по буквам накалывал слова на спине Бартье... Что ни говорите, это был подвиг. Человек мог стать нашим союзником и жить как король. Не пошел на это, обрек себя на гибель.

Наступило молчание. Ловетти прервал его, сказав, что все же хочет уже сегодня осмотреть остров.

Лашке взглянул на часы и покачал головой. Было десять вечера.

– Ничего не значит, - сказал Ловетти.
– Я вовсе не устал. Кстати, взгляну, как устроили моих девиц.

Зазвонил телефон. Лашке взял трубку, с минуту слушал. Помрачнев, положил ее.

– Геликоптер, - сказал он, посмотрев на Аннели Райс.
– Его сбили в сельве.

– Боже мой!
– прошептала женщина.
– Кто это сделал?

– Лесные бродяги. Машина сгорела. Но ранен был и сам стрелявший. Его принесли в город, оказали помощь. Теперь группа на пути назад, в сельву. С ней отправилась женщина-врач, обработавшая рану старику. У нее есть "лендровер". На нем и повезли раненого.
– Лашке обернулся к итальянцу: Извините, наш диалог может показаться загадкой. Скоро все объясню. Пока что скажу: мы давно охотимся за этими бродягами.

– Те самые, что живут у Синего озера?
– спросил Ловетти.

– Вам и это известно?
– пробормотал Лашке.

Ловетти пожал плечами:

– Я регулярно читаю ваши сообщения организации. Ведь вы давно возитесь с этими бродягами?

– Порядочно. Тот район леса - одно из наших главных охотничьих угодий. Оттуда черпался экспериментальный материал. Все шло хорошо, пока не появился старик со своей группой. Они собирают сырье для изготовления жевательной резинки, ищут алмазы. Старик - евангелический миссионер...

– Из тех, что наживаются на продаже хинина индейцам: грамм хины грамм золота?

– Церковников индейцы опасаются. Этого старика боготворят. Хинин он раздает бесплатно. А главное - научил индейцев бояться наших экспедиций. В итоге мы потеряли этот район. Пытались рассчитаться со стариком и его группой. И вот - лишились геликоптера...

– У нас есть еще время до конца связи, - сказала Аннели Райс.
– Там, в городе, один из наших людей ждет у приемника. Хочу поговорить.
– Она шагнула к двери.

– Я бы не тревожил старика и его группу, - вдруг сказал Ловетти. Пусть считают, что взяли верх над нами...