Аукцион Грёз
Шрифт:
Оллэна, в обтягивающем кожаном жакетике и таких же брючках омерзительного лимонного цвета (предсмертный писк моды на Мицаре, если я ничего не путаю), сидела напротив моего ложа на низкой козетке. Перед ней на хрустальном столике были навалены фишки казино. Много фишек. Я сел и выпучил глаза.
– Что это?
– голос прозвучал на редкость хрипло.
– Вы ограбили заведением, мадам?
– одновременно я пытался ощупать свой организм, оценивая масштабы ущерба, пригладить волосы и как-то подпереть уклоняющийся в неизвестном направлении торс.
– Нет. Вы, сударь, - лениво сказал Оллэна.
– Вы изволили сосредоточиться
– И как?
– тупо спросил я. Руки-ноги в порядке. Помимо ушибов, ничего такого. Волосы дыбом, но это быстро можно поправить.
– О, - тихо сказала Оллэна, - это было относительно быстро. Я пришла. Вы не обрадовались, следует отметить, даже пожурили меня за несвоевременный визит. Но тем не менее вы признали, что в присутствии дамы играете луше, и вас… понесло. Вы блефовали. Честно говоря, милостивый государь, я полагала, что вы улетите с Грезы, прикрывая срам обязательным билетом. Или вовсе не улетите, и мне придется… да. Вы сбрасывали сильную карту и вели партию на несусветной мелочи. Без конца поднимали ставки. И вы, господин Нэль… ты их сделал. Когда крупье вызвал старшего распорядителя, он - директора зала, а тот - уже лично владельца сети, ты послал всех скопом в Великие Коридоры, призвал на их головы волю Рока, облевал стол и вырубился. Но… но, сударь, вас не так просто было сюда доставить, а там бросать… не хотелось.
– И велик выигрыш, мадам?
– тупо спросил я. Оллэна была свежа, как желтая майская роза. Мадам Безупречность.
– Не так велик, как был бы, если бы вы были более жизнеспособны и помогали, - сердито сказал Оллэна. Сердилась она мило.
– Пришлось пятьдесят процентов приватно вернуть владельцу сети, иначе бы нас попросту не выпустили бы. С оставшегося выплатили старательский налог и налог Града, это еще двадцать процентов. Из того, что получилось, двадцать процентов взяла я, и не трудитесь возмущаться, все уже на моей карточке. Это вот ваше. Вроде бы казино теперь не имеет к вам претензий.
Я пялился на Оллэну.
– Ну что смотрите, - недобро сказала дамочка и поджала губы, - у меня же не штат телохранителей, а всего один-единственный! Нельзя было ссориться с властями…
– Да нет. Я в восторге… от такого толкового управляющего. Раз уж я сам оказался… не на высоте. Я могу попросить воды… и?
– Идите, сударь, - буркнула Оллэна.
– Извольте, приводите себя в порядок. И вообще, я обожаю обороты вроде “да нет”.
– Да.
Я, в свою очередь, обожал все, что “вообще”. Похоже, у меня с зеленоглазой мицаркой полная взаимность.
В ванной я некоторое время рассматривал в зеркале чудовище, которое, оказывается, во мне жило. Где был наркотик - в трубке или в напитке? Кто подсыпал яду, и зачем? Я был пока чист на этой планете, как только что вылупившийся голубь, и кроме горстки возможных завистников в ледяном карьере, врагами не обзавелся.
Как дамочка меня нашла?..
Ну, это я, положим, хотя бы мог просчитать.
Высунув язык, какое-то время я изучал его причудливую географию. Да, никаких сомнений.
Сбросив комбинезон в чистку (блевота, господа; хотя меня, видимо, протерли), и, заблокировав все свои карточки и приборы, оставленные на туалетном столике, я вернулся к Оллэне в шелковом кимоно, которое нашел на вешалке. Сел в свободное кресло, вытянул ноги.
– Оллэна, вы эмпат?
– Ну разумеется, - лениво сказала женщина в желтом.
– Я случайно сохранила настройку на вас. После секса. Мне даже показалось… что вы… что ты мне подходишь, если ты понимаешь, что я имею в виду. И когда тебя начало нести, я почувствовала, и просто пошла на фон, если ты опять-таки что-нибудь понимаешь…
– Понимаю-понимаю, - ответил я. Ну, скажем, мне совсем не показалось, что я ей подхожу, но тесное общение было приятным. Осмысленным, запоминающимся. Без умолчаний и темных уголков. И… довольно спортивным. Тонкая, как стальная игла, Оллэна оказалась очень сильным партнером для этих игр.
– Да, в Коридорах ведь используют приемы эмпатии… а у вас татуировки бывшего послушника, - Оллэна строила из фишек нечто вроде башни. Я не внял прозрачному намеку рассказать о себе побольше, и лишь подтвердил очевидное кивком.
– Это правда. В Коридорах дела обстоят именно так. А буря закончилась?
– Идет на убыль. Вы торопитесь? Имеете на примете еще одно необобранное казино на Градах?..
– В общем, да… тороплюсь.
– Вам необходимо это обналичить, - Оллэна пошуршала фишками.
– Раз вы уделали штатного маэстро казино, вам надо как можно публичнее и быстрее обналичить деньги, забить их на карту и смыться из Града Фортуны. На какое-то время.
– Зачем как можно публичнее?
– Чтобы у меня не было проблем, сударь, - пропела Оллэна.
– Я и так… превысила… желаемый уровень вмешательства в ваши дела.
Я помолчал. Как гласит один из постулатов Коридоров, лишь сомнения в очевидном открывает путь к истинному. Сейчас был повод посомневаться в себе.
– Оллэна… в тоник “Красная тряпка” добавляют наркотик?
– Не слышала. Но возможно, да. Куда-то добавляют точно, надо лишь знать, что спросить, - рассеянно сказала Оллэна, водя пальчиками по фишкам, перебирая и пересыпая их. Мне показалось, ей нравится эдакая гора, эквивалентная внушительной куче золота.
– Хотите, оставлю это все вам?
– вкрадчиво поинтересовался я.
Оллэна посидела секунду, чуть отвернувшись. Полупрофиль был хорош, и весьма. На ее шее было хитрое, но, как утверждают историки, знакомое женщинам самых разных миров и эпох, приспособление - красивый кулон из вложенных один в другой шариков. Шарики были с небольшими, не совпадающими отверстиями. Украшение на ночь погружали в ароматную смесь драгоценных масел, и масло проходило внутрь между всеми шариками. На шее от тепла кожи масло разогревалось и крошечными капельками покидало кулон, отдавая аромат. Просто, мило и эффективно.
– Не обижайтесь, - так же нежно продолжал я, но уже не на универсальном, а на языке Мицара.
– Мне необходима небольшая услуга, а я сейчас стал тут слишком заметным.
Оллэна молчала.
– Мне крайне необходимо узнать, в каком продукте синий пепел, - скорбно выводил я свои рулады.
– Оллэна, поверьте, я должен это выяснить.
Не могу объяснить, почему, когда так клянчишь на галантных и сложных языках, вроде языков Энифа и родственного ему мицарского, или, скажем, на геянском французском, получается эффективнее, и… жалобнее.