Аутоагрессия, суицид и алкоголизм
Шрифт:
Третья школа – школа катексиса, или переродительствования, – основана Джеки Ли Шифф (Schiff, Birthday, 1970) – социальным работником из Калифорнии. Центральной идеей метода явились представления о патологической Родительской программе, переданной биологическими родителями своим детям – будущим психотикам, концепция Грегори Бэйтсона (1993) о «двойном зажиме», а также собственная концепция Шифф негативного симбиоза и пассивности (Schiff, Schiff, 1971). Переродительствование используется при работе с психотиками и заключается в формировании у них нового «здорового» Родительского эго-состояния. Это достигается с помощью «усыновления» психотика (Шифф это делала в прямом смысле), длительной сепарации от биологических родителей и воспитания «заново», начиная с месячного возраста. При этом прежние «безумные» Родительские послания лишаются энергии или декатектируются. Эта техника малоизвестна в России, поскольку
Контрактный метод в ТА (Berne, 1964; James, Jongeward, 1971) применяется всеми школами и служит неким процессуальным регулятором в отношении «терапевт—клиент». Этот метод предполагает взаимную ответственность и терапевта, и клиента за результаты лечения, так что вклад каждого из них в результат одинаков и составляет 50 %. Контракт имеет как бы две стороны: административную (условия, место, продолжительность работы, плата терапевту, взаимная ответственность) и процессуальную (каких изменений хотел бы добиться клиент, что он и терапевт могли бы для этого сделать или не сделать, по каким признакам они могли бы узнать о достаточности терапии и выполнении контракта). Лумис (Loomis, 1982) предлагает 4 типа контрактных рамок для работы в ТА.
1) Контракт на попечение, который предусматривает заботу как цель излечения. Это означает, что терапевт заботится о росте клиента для достижения им состояния, при котором будут возможны изменения. Питающее окружение и поддержка обеспечиваются активностью «положительного (+) Воспитывающего Родителя» терапевта, тогда как его «Взрослый», аккуратно и точно оценивая тип адаптации клиента, сообщает ему релевантную когнитивную информацию. Без заключения такого типа контракта терапевтический альянс проблематичен. В случаях алкогольной патологии движение к пониманию обеспечивается интервью осторожного типа, поскольку в его ходе проясняются патологические мортальные конструкты пациента и типы его витальной защиты.
2) В контрактах по социальному контролю основное внимание уделяется контролю опасных выходов из кризисной ситуации, типичных для того или иного пациента. При заключении данного контракта возрастает роль «Взрослого» терапевта и его (+) «Критического Родителя», способного обеспечить клиенту надлежащий тип защиты. Несмотря на многообразие кризисных ситуаций и обилие внешних дистрессоров, непродуктивное поведение обуславливается сценарием и наличием специфических выходов. Наиболее одиозные сценарные выходы – аварийные люки (убийство, самоубийство, сумасшествие) – были впервые описаны Холловей (Holloway, 1973). Одновременно с работой Холловей была опубликована статья Драй с соавт. (Drye et al., 1973) о применении несуицидальных контрактов. Заключение несуицидальных контрактов особенно необходимо пациентам, имеющим парасуициды и самоповреждения в анамнезе.
Причем, по мнению Бойда и Коулз-Бойд (Boyd, Cowles-Boyd, 1980), эта терапевтическая тактика должна выполняться как рутинная процедура на самых ранних этапах лечения для всех пациентов без ожидания диагностического подтверждения наличия гамартического сценарного выхода. Закрытие подобных выходов преследует две ясные терапевтические цели: содействовать пациенту в обеспечении физической защиты самому себе против желаний убийства, сумасшествия или суицида, а также (и, следовательно) помогать ему начать изменять свой сценарий, отказавшись от гамартических выходов. Мой терапевтический опыт свидетельствует о том, что не всегда необходимо спешить с заключением антисуицидальных контрактов, поскольку неосознаваемая и невербализованная возможность негативных выходов, будучи вербализованной и подтвержденной Родительским авторитетом терапевта, может стимулировать неконтролируемую тревожность вплоть до панической атаки. Особенно это относится к клиентам, в истории которых не было попыток несуицидальных самоповреждений или парасуицида. Чтобы действительно перекрытие аварийных сценарных выходов было действенным, терапевт нуждается в применении этой процедуры со всей возможной осторожностью в нужное время и на той стадии терапии, когда эта процедура принесет клиенту максимальную пользу.
3) Контракт на взаимоотношения – фокус приходится на когнитивное осмысление циклической и непродуктивной природы взаимоотношений пациента (игры, рэкеры, дискаунты и симбиозы) со значимым окружением. Основной терапевтический инструмент такой работы – краткосрочная терапия перерешением. На этой стадии врач должен быть готов к аналитической работе и работе, стимулирующей перенос
4) Контракты на структурные изменения, основной фокус которых направлен на сценарные решения, родительское моделирование, излечение и отказ от предписаний в результате долговременной терапии перерешением и переродительствованием. Основная цель – изменить сценарные паттерны и позволить пациенту выбрать новую модель жизни. Как считает Лумис, данный тип контракта подразумевает долговременные терапевтические отношения в том случае, когда клиент демонстрирует способности заключать и соблюдать предыдущие типы контрактов и понимать, что его текущие взаимоотношения основаны на ранних, им самим принятых решениях относительно своей жизни. Известно, что лишь редкие наркологи могут припомнить подобный результат, как, впрочем, и редкие пациенты могут себе позволить быть окончательно независимыми и двигаться дальше к глубокому изменению личностной структуры. Нам думается, что остановка на границе между третьим и четвертым типами контрактов обусловлена во многом контртрансферными причинами (собственной сценарной историей терапевтов и их учителей), а также существованием культуральных сценариев, одобряющих употребление алкоголя. Та к или иначе такая остановка на третьем типе взаимоотношений терапевт—клиент как «наркологическая» реальность нашего времени, позитивна, поскольку пациент находит понимающее и защищающее окружение, может контролировать гамартические деструктивные выходы, осознает роль алкоголя в социальных интеракциях и может длительное время воздерживаться от его приема.
В настоящее время ТА-психотерапевтов во всем мире объединяет Международная Ассоциация ТА (IATA), в Европе – Европейская Ассоциация ТА (ЕАТА). Основными задачами ассоциаций являются: популяризация данного метода среди населения и медицинских правительственных организаций, подготовка практиков ТА и их сертификация. Так, Европейской Ассоциацией Психотерапевтов (ЕАП) ТА рекомендован к признанию национальными министерствами здравоохраненияв качестве самостоятельного, научного психотерапевтического метода с соответствующей возможностью государственного лицензирования (EAP, VII, 1997). Сертификация в области ТА подразумевает посещение и сдачу курсантами так называемого «101 курса» – своеобразного теоретического минимума, заключение текущего спонсорского контракта на обучение с супервизором ТА – специалистом, имеющим право преподавать теорию и практику ТА, письменный и устный экзамен на сертификат практика ТА. Для того чтобы курсант был допущен к экзамену, он должен иметь 1500 часов практической работы, 150 часов работы с супервизорами, 600 часов теоретического обучения, 50 часов собственной личностной психотерапии c получением заключения об отсутствии вредного для будущих клиентов сценарного поведения. Следует особо отметить чрезвычайно высокий технический и содержательный уровень супервизии в ТА (Crespelle, 1988).
В России ТА прошел как бы две стадии освоения. На первой стадии берновскую модель эго-состояний использовали для иллюстрации популярных психологических концепций (Добрович, 1980), или для критики буржуазных школ психотерапии (Наэм, 1984). Эта стадия завершается стремительным изданием в течение нескольких лет основных книг Берна и его учеников. На следующей стадии знания ТА стали применяться для лечения людей, а не только для преподавания.[4] Еще до профессиональных переводов Берна с работающей теорией ТА можно было познакомиться в монографии Ц. П. Короленко и В. Ю. Завьялова (1987), где в практическом аспекте авторы рассматривали концепцию ближайшего ученика и друга Берна – Клода Штайнера (Steiner, 1974), касающуюся алкогольных игр, а также концепцию диссертационной работы М. Е. Литвака (1989). Более поздние и современные работы отечественных авторов отражали элементы собственного видения теории и практики ТА (Некрасов, Возилкин, 1991; Шустов, 2000; Макаров, 2000; Ховрачев, 1996; Меринов, 2001).
3.2.2. К теории завершенног осуицида. Сравнительный анализ предсмертных писем суицидиентов и парасуицидиентов
«Конец. Вот краткая записка
на прощанье, глубокая,
без вычур – все, как надо,
В ней – безразличье к жизни…»
(К. Кариотакис. «Идеальные самоубийцы»)Предсмертные записки, которые оставляют фатально завершившие суицид, по данным разных авторов (Амбрумова, Постовалова, 1983; O’Donnell, Farmer, Catalan, 1993), встречаются с частотой от 15 % до 40 % (например, у студентов-медиков – Hays, Cheever, Patel, 1996).