Авдотья, дочь купеческая
Шрифт:
— Девоньки, вы ватажников да Демьяна с Оськой гляньте, а я этого проверю, — произнесла она, кивнув на лежащего без движений генерала.
К счастью Дуни с Глашей их люди все остались живы. Хотя без повреждений не обошлось, у одного из ватажников оказалась сломана нога, у второго рука, у Оськи рука и несколько рёбер, а у Демьяна рассечена бровь. Раненые начинали шевелиться, оцепенение после магического удара должно было скоро пройти.
— Жаль, магии на исцеление не хватит, — сказала Глаша. — Может Ворожея поможет?
— Не смогу пока, — ответила вернувшаяся от колдуна Ворожея и, правильно
Раздался топот копыт, на дороге показался возвращавшийся отряд французских кирасиров.
Глава тридцать первая. Встреча
Патрульные тоже заметили последствия битвы на дороге и пришпорили коней, переходя на рысь.
— Эх, помирать, так с музыкой! — воскликнула Дуня. Затем выхватила из ножен у пояса Оськи саблю, подскочила к лежащему генералу и, приставив кончик клинка к его груди, закричала уже по-французски: — Стоять! Ни с места! Иначе вашему генералу конец!
Французы остановились по знаку старшего поручика. Глаша, тем временем, забрала пистоли у начинавшего шевелиться Демьяна и одного из ватажников. Один из пистолей сунула в руки Ворожеи.
— Не умею я, — тихо сказала Ворожея.
— А и не надо, я выстрелю, ты мне свой подашь, чтоб время не тратить, — пояснила Глаша.
Они подошли к Дуне, становясь рядом и нацеливая пистоли на всадников.
— Где стрелять научилась? — не поворачивая головы, спросила Дуня.
— У Евсейки, он честное слово взял, чтоб никому не сказывала, — призналась Глаша.
Французский поручик лишь усмехнулся при виде пистолей в слабых женских руках. Даже учитывая то, что патрулировали кирасиры с облегчённым вариантом вооружения, без ружей, им ничего не стоило за несколько минут смять, растоптать крошечный женский отряд. Останавливала лишь угроза жизни генералу Жюно. Поручик почему-то сразу поверил, что у девицы с саблей рука не дрогнет. Растрёпанная, со сверкающими глазами, она напомнила поручику лесную ведьму из страшных сказок. Ведьму сколь прекрасную, столь и кровожадную.
Неожиданно в голову поручика прокралась мысль: а не лучше ли будет, если генерал умрёт? Слухи о его безумии ходили с начала русской кампании. Необдуманные приказы, сгубившие половину корпуса, заигрывание с Преисподней, с вызовом адских псов, вгонявших в ужас всех вокруг, дикая затея с местью, осуществлять которую он отправился один. Ведь это невероятная удача — убрать безумца руками «лесной ведьмы». И его, поручика, никто не обвинит, что не поверил в то, что слабая женщина способна на убийство.
Мимолётно поручик подумал, что ведьмочку можно взять в плен и оставить себе, уж больно хороша, чертовка, но тут же отогнал пагубную мысль. С такой ежесекундно жди отравы в еду или нож в спину. Поручик тронул поводья. Конь сделал пару шагов вперёд.
— Стоять! — крикнула Дуня и слегка навалилась на рукоять сабли, показывая серьёзность угрозы.
Поручик замер, ведь одно дело планировать устранение командующего корпусом чужими руками, другое — решиться и отдать приказ патрульным, схватить «лесную
Неожиданно раздался разбойничий свист, крик: «Вперёд!» и с двух сторон из леса выскочили вооружённые до зубов всадники. Завязался ожесточённый бой. Отсутствие тяжёлого вооружения, эффект неожиданности, оглушающие магические снаряды и численный перевес нападавших не оставили французским кирасирам ни единого шанса.
Дуня с Глашей замерли, напряжённо вглядываясь в схватку, они боялись поверить глазам и ушам.
— Папенька!
— Михайла! — раздались одновременно два возгласа, заглушаемые звоном сабель.
В отряде дядьки Михайлы тоже узнали о павших гусарах и запрете их хоронить под угрозой смерти. Душа Михайлы Петровича не выдержала подобного кощунства, и он направился со своими людьми к Тимофеевке, только с другой стороны, чем отряд Дуни. Как и Дуня, Михайла Петрович решил вывезти тела павших сразу после того, как мимо проедут патрульные. Для страховки ехали чуть позади французов, скрываясь в лесу. В бой вступать не собирались, но ведь человек предполагает, а Бог располагает.
Как увидел Михайла Петрович дочь с саблей, Глашу и незнакомую женщину в чёрных одеждах с пистолями, сердце на миг ужасом захлестнуло. Такими беззащитными показались они перед кирасирским отрядом, словно былинки под ветром. Но ужас этот сразу сменился яростью к захватчикам, Михайла Петрович во главе своего отряда ринулся в бой. Краем глаза успел он заметить, что Николай Николаевич, которому велено подальше от битв держаться, не отстаёт от других, разя противника магическими снарядами. Зарубку успел в памяти сделал — после отругать, а позже не до того стало. Не одного Михайлу Петровича ярость к врагу подстёгивала, у всех его людей к французам счёт накопился. Перебили патрульных быстро. Михайла Петрович развернул разгоряченного коня и направил к Дуне с Глашей. На ходу соскочил, подбежал, сгрёб в объятия и принялся поочерёдно целовать, приговаривая:
— Сударушки мои… лебёдушки мои… любимые мои…
Дуня, успевшая отшвырнуть саблю и Глаша, сунувшая свой пистоль Ворожее, прижимались к Михайле Петровичу и ревели в три ручья, словно маленькие девчонки.
Картина эта даже суровых мужиков на слезу пробила. У Ворожеи слёзы ручьём по щекам струились, и вытереть не могла, в каждой руке по заряженному пистолю. Захар, успевший, как и остальные подъехать и спешиться, забрал у неё оружие. Ворожея стянула с головы платок и вытерла им лицо. Николай Николаевич присмотрелся к лежащему неподалёку генералу и воскликнул:
— Да это же маг и чина высокого! Дуня, Глаша, да неужто вы с ним справились?!
Михаил Петрович развернулся к Николаю Николаевичу, не выпуская своих сударушек, чтобы дать им возможность ответить, но заговорила Ворожея.
— Чёрного колдуна и его адских псов победили Дуня с Духом Хранителем — огненным полозом. А мы с Глашей лишь чуток помогли.
— Не чуток, а почти всю силу свою выплеснули, — возразила Дуня. Ещё разок всхлипнув, она вспомнила, что не только папенькина дочка, но и матушка барыня. — Там людей моих магическим зарядом оглушило, помочь бы. Ой, Николай Николаевич, а я сразу и не признала! Какими судьбами тут?