Австрийская площадь или петербургские игры

Евдокимов Андрей

– Приятно слышать такой лестный отзыв, - Петр чуть было не проговорился, что сам подготовил это письмо, но вовремя остановился.

– ...и ты грозишься отдать его под суд!

– И отдам! Процесс будет очень громкий. А ты разве против?

– Можешь объяснить, за что?

– За воспрепятствование журналисту при исполнении им своих профессиональных обязанностей - сто сороковая статья Уголовного кодекса. Кроме того: нарушение указа о дисциплине государственных служащих и закона об ответственности за нарушение конституционных прав граждан1.

Ты в Вене совсем забыла, что был бы человек, а за что судить - всегда найдется. Посадить его, думаю, не посадят, но условный срок - гарантирую.

– Из-за того, что Кошелев не хочет отдавать тебе переписку с Грасси?

– Именно поэтому. Ты прекрасно осведомлена.

– Еще бы - ведь я переводчик, и все документы из России идут через меня...

– Тогда расскажи про "австрийский счет", - неожиданно прервал ее Петр.

– Я ничего не подписывала!
– Ее голос сорвался, и она замолчала. Было слышно, как Катя судорожно всхлипнула.
– Я ничего не знаю об этом счете, неуверенно добавила она.

– Кроме того, что не подписывала бумаг, связанных с этим счетом? уточнил Петр.

– Я ничего не подписывала.

– Значит, ты все же знаешь, ЧТО ты не подписывала?

– Прекрати ловить меня на слове! Можно подумать, ты меня допрашиваешь. Ты уже испортил мне жизнь. Почему даже сейчас, когда я в другой стране, ты не хочешь оставить нас в покое? За что ты ненавидишь меня, что плохого тебе сделал Кошелев?
– Она неожиданно замолчала, и сквозь шорохи в трубке Петр ясно услышал мужской голос, что-то сказавший по-немецки.

"Она не одна, кто-то слушает наш разговор", - догадался Петр.

– Кошелев не сделал мне ничего плохого. Он только сажал моих друзей и знакомых, - сказал он, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Хочешь, мы поможем его разоблачить? Организуем кампанию в западной прессе, напечатаем здесь твои статьи. Ты сразу станешь богатым человеком.

– Конечно, хочу, - легко согласился Петр.

– Тогда прекрати этот шум вокруг Австрийской площади, и все будет в порядке!
– Катя облегченно вздохнула.

– Боюсь, от меня мало что зависит. Многие заинтересоц! Сумел стать правой рукой у Собчака и себя не забывает. Сто против одного, что он уже придумал для себя пару вариантов, если буревестника демократии заземлят на выборах. Так легко обозначив послезавтрашний день, Путин подстраховался, и дней пять у него, Кошелева, наверняка есть".

– Валентина Николавна, соедините меня с Домом журналистов, лучше прямо с Сидоровым, и узнайте, как связаться в Москве с Невзоровым, - велел Кошелев секретарше.

Спустя минуту в динамике щелкнуло: "Павел Константинович, на смольнинском - Союз журналистов, председатель Игорь Александрович Сидоров".

– Здравствуйте, Игорь Александрович, - придав голосу нужную задушевность, сказал Кошелев.
– Хочу провести у вас пресс-конференцию. О чем? Не хочу ставить вас в неловкое положение и скрывать не буду: расскажу о сущности правления Собчака, о выстроенном мэром режиме

произвола и беззакония...

Сидоров ничем не выдал удивления, только попросил срочно выслать текст сообщения для прессы. Кошелев согласил ся и, не повесив трубку, нажал на пусковые кнопки факса.

– Я вам через полчаса позвоню, - обещал Сидоров, когда прочел написанный Кошелевым пресс-релиз.

"Помчится советоваться с Яковлевым", - подумал Кошелев. Уже не было секретом, что Сидоров работает на первого заммэра, является его пресс-секретарем в предвыборной кампании.

Через несколько минут без вызова зашла секретарша.

– Извините, Павел Константинович, что не по селектору. В приемной много посторонних. Позвонили из Дома журналистов: ваша пресс-конференция назначена на следующую пятницу, в четырнадцать ноль-ноль. А вот прямые телефоны Невзорова. Первый - на ОРТ, второй - у него в московской квартире.

– Спасибо, Валентина Николаевна, - улыбнувшись, сказал Кошелев.
– У вас как раз в ту пятницу день рождения, а меня здесь уже не будет. Так что вручу подарок заранее. Большое, большое вам спасибо! И ни о чем не беспокойтесь - наше дело правое, победа будет за нами!

Кошелев открыл дверцу встроенного в стенку шкафа и показал большой пластиковый пакет:

– Вечером, после работы заберете, чтоб лишних разговоров не было.

"Ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого, как внимание к подчиненным", - подумал Кошелев, тактично не заметив зардевшегося от удовольствия лица секретарши.

– Машина готова?
– спросил он и, услышав утвердительный ответ, добавил: - Сегодня уже не вернусь.

Серая "Волга" стояла у тротуара, прямо напротив двери, но путь преградила огромная черная собака. Кошелев отпрянул от неожиданности, когда пес вдруг встал перед ним в стойку на задних лапах. Водитель уже бежал вокруг машины, на ходу запуская руку за пазуху.

– Не стреляй!
– оправляясь от испуга, крикнул Кошелев.
– Не видишь пес совсем мирный.

Как будто поняв, пес лег на брюхо и, умильно повизгивая, подполз к Кошелеву.

– Хороший, хороший, где же твой хозяин?
– сказал Кошелев и, погладив пса по загривку, сел в машину.

– Красивый пудель, - сказал водитель.

– Какой же это пудель?
– удивился Кошелев.
– Пудели такими большими не бывают.

– А черт его знает, только теперь псиной на весь салон разит.

Кошелев повел носом, но не заметив никакого постороннего запаха. И тут же почувствовал жжение в ладони, как будто гладил не пса, а листья крапивы.

"Вот, зачурался от собаки", - недовольно подумал он и, взяв трубку мобильного телефона, позвонил жене:

– Приготовь, пожалуйста, ванну. Через десять минут буду.

1.16. ОДИН ДЕНЬ ПАВЛА КОНСТАНТИНОВИЧА. ПОЛДЕНЬ

Подписав письмо, Кошелев передвинул рычажок на пульте прямой связи с приемной мэра.

– Паша, привет! Что там у тебя стряслось?
– тут же отозвался начальник приемной.