Австрийская площадь или петербургские игры
Шрифт:
"Так сердце рвется от любви на части", - вдруг вспомнил Петр. Он крепко обнял Иру, и она сразу откликнулась влажным поцелуем.
– Ну что же, судя по всему, с полмесяца у нас есть. Даю тебе на все мероприятия в усиление трех человек, включая Авдеева. Отзывай его с этих гребаных курсов. Учти разницу во времени и срочно отправь туда шифрограмму. Я с военными из округа договорюсь, возьмут его своим бортом. Завтра будет на месте. Развернутую справку по всем оперданным - мне на стол через десять дней. Пиши пограмотней, думаю, сразу наверх пойдет.
Близилось к полуночи, когда Микин вышел
"Дожили, служить некому! Все торопятся, к телевизору с футболом спешат да с пивком холодненьким",- подумал полковник. Садясь в подъехавшую "Волгу", коротко приказал:
– Поехали!
1.22. Я В КАЖДОМ СЛОВЕ СЛЫШУ ПРИГОВОР
– Папа, папа, мы едем за границу!
– услышал Петр восторжен е было. Устав искать, он нагнулся за выпавшей газетой, и его взгляд неожиданно выхватил знакомую фамилию - Кошелев!
Газета пожелтела и надорвалась по краю.
"Георгий Михайлов - один из тех, кто, по сути, определял культурную атмосферу в "великом городе с областной судьбой". Физик и педагог, он стал еще и собирателем уникальных произведений современной живописи, бесстрашным устроителем знаменитых "квартирных" выставок в то время, когда все не одобренное парткомом считалось антисоветским и жестоко каралось. Судьба Михайлова при коммунистическом режиме была изломана КГБ. И одним из тех, кто участвовал в преследованиях Михайлова и других представителей русской интеллигенции был гэбист Павел Кошелев..." - читал Петр.
На том месте, откуда он поднял газету, лежала папка из полупрозрачного пластика. Сквозь него просвечивало слово "Мемориал". Петр вспомнил: когда-то он брал интервью у этого Михайлова. Материал не получился, но черновик должен был лежать в этой папке. Он вывалил ее содержимое, и нужная бумага тут же попалась ему на глаза:
"...и тут в жизни Георгия Михайлова появился новый персонаж, знаменитый Павел Кошелев, кадровый офицер КГБ, вне стен которого называвший себя Коршуновым. Этот чекист давно хотел познакомиться с известным диссидентом, а тот отсутствовал. Валил на Колыме лес! В один прекрасный день Кошелев-Коршунов заявил, что отныне "органы" меняют свое отношение к молодым художникам и берут их под свою отеческую опеку.
И действительно, после процесса над Михайловым художники-неформалы получили возможность устраивать свои выстав ки. Тайная полиция искусно трансформировалась в конструкторское бюро "человеческих душ". А сам Кошелев, будучи неплохим психологом, фактически стал руководить творчеством "андерграунда". Многие поверили ему, а некоторые даже стали прислуживать. Он тоже не сидел сложа руки - выискивал и лелеял сторонников. У сравнительно молодого, честолюбивого чекиста были свои, далеко идущие цели. Возможно, он их добился, став в постперестроечные времена депутатом и главой Администрации Петроградского района.
А тогда он делал все, чтобы запретить художникам любое общение с иностранцами. За это им разрешалось рисовать, играть и писать все, что вздумается. Хотел этого Кошелев или нет, но джин был выпущен из бутылки. Почувствовав дуновение свежего воздуха, молодые люди пошли дальше того, что было задумано в прокуренных кабинетах Большого
Одним из тех, кто сорвал планы идеологических надсмотрщиков, стал уже отсидевший Георгий Михайлов. И вскоре он вновь попал за решетку. Начался новый уголовный процесс, как будто списанный со страниц Кафки. И возглавил его все тот же гэбэшник Кошелев, он же Коршунов. Михайлову вменили статью 93 Уголовного кодекса. Больше года Михайлов просидел в "Крестах", подвергаясь изощренному психологическому давлению..."
Петр морщился, читая сырой, неотделанный текст. Он попробовал отредактировать, но фразы разваливались. Немного помучившись, Петр стал писать все заново.
"На этот раз уж никто не помешает - напечатаю",- злорадно подумал он.
1.23. ВЬЕТСЯ НАД ГОРОДОМГОЛУБОЙ ТУМАН
Статью о Кошелеве Петр писал до утра, прерываясь только на то, чтобы сварить очередную чашку черного кофе. В текст удачно вписались отрывки интервью с правозащитником Юрием Вдовиным, которое обнаружилось в той же старой папке.
"- О Кошелеве-Коршунове уже сложена легенда, как о великом спасителе русского искусства, - говорил Вдовин, - но вклад чекиста "новой формации" в подавление инакомыслия и вольнодумства еще ждет своего Орфея...
<...>
Комментарий к послужному списку Кошелева полон шумными историями об обыденных для той поры гнусностях против самых достойных людей, против тех, кто внес весомый вклад в отечественную культуру последнего периода тоталитарного строя. На счету Кошелева - организация идеологической удавки для питерских рок-музыкантов, а созданная им организация молодых литераторов "Клуб-81" держала под контролем умонастроения нонконформистских поэтов, писателей и начинающих драматургов.
Павел Константинович, он же Павел Николаевич, был автором новаторской затеи - судебного приговора над полотнами неугодных режиму художников. Да, в мировой истории полно случаев уничтожения произведений искусства, но, исключая эпоху инквизиции, никогда такие акции не выполнялись во вполне законном порядке - по приговору суда!
Особая заслуга Кошелева в превращении политических заключенных в обычных уголовников. Ведь наши тогдашние "вожди" очень трепетно относились к букве Хельсинкских соглашений и даже издали секретную инструкцию, определявшую, как превращать инакомыслящих в уголовных преступников. Дескать, пусть западная общественность знает: политических заключенных в СССР нет и быть не может! Есть только уголовники. Такие, как Михаил Поляков, получивший 8 лет за "самиздат". Его выследил, арестовал и с помощью хорошей судебной режиссуры посадил в лагерь именно Павел Коршунов.
А история с поэтом Львом Савельевичем Друскиным? Под видом поиска наркотиков Кошелев-Коршунов произвел у больного литератора обыск и, представьте, нашел... запретную литературу!
Впрочем, хорошо, что нашел именно литературу. В противном случае мог бы и наркотики найти! Долго ли из рукава, умеючи?
Да, много тайн хранят архивы КГБ! Ведь были, были и загадочные смерти молодых художников и не менее загадочные пожары в их студиях. Ревнители чести голубых чекистских погон наверняка скажут: мол, это все в прошлом. Теперь другие времена, теперь офицеры ФСБ стоят на страже демократии.