Австрийская площадь или петербургские игры
Шрифт:
– При Андропове за сто грамм в рабочее время на 15 суток сажали, а сейчас - хоть бы что. Всем на все наплевать.
Стараясь случайно не дохнуть на полковника, Петрвзял подписанный пропуск и молча кивнул головой.
"А, может, зря я с ним так. Многие еще хуже. Этот хоть краснеть не отвык", - подумал Микин и с необъяснимо возникшей вдруг жалостью проговорил:
– Петр Андреевич, задержитесь на минуточку.
Уже взявшийся за дверную ручку Петр обернулся.
– Ваша жена, Екатерина Леонардовна, может спокойно возвращаться. У нас нет к ней вопросов.
–
– Вы все прекрасно знаете и понимаете. Да и не только вы. Зачем Кокосова втянули?
– Он мой друг, - сказал Петр и тут же понял, что проговорился. Почему Леонардовна? Она - Леонидовна...
– беспомощно добавил он.
– Екатерина Леонардовна Рубашкина, урожденная Рейнарт, родилась в Ростове, национальность - немка. Вот, взгляните.
– Не может быть!
– воскликнул Петр, читая отпечатанный на плотной картонке стандартный текст.
– Ее отец наполовину немец. Перед самой войной его родители успели сменить документы, но ваша жена все восстановила.
– А как же Настя?
– осевшим голосом спросил Петр и тут же вспомнил, что год назад Катя давала ему какие-то документы, касающиеся дочери. Он тогда пришел с чьего-то дня рождения и подписал не читая.
– По выездным документам ваша дочь - тоже немка.
Петр почувствовал тошноту, спина и руки стали влажными, голова закружилась.
– Как же, как же это могло случиться?
– почти прошептал он.
– Деньги, Петр Андреевич, большие деньги, - участливо глядя на него, сказал Микин.
– Точнее, очень большие деньги. Вот, выпейте, а валерьянку не предлагаю.
– Бросьте куда-нибудь на стул, - рассеянно сказал Прохоров, оторвавшись от компьютера. Обстановка в комнате свидетельствовала о том, что он обосновался здесь наспех и ненадолго. Кто-то рассказывал, что Прохоров работал в обкоме, был хитрым и дальновидным, а потому ушел вовремя. В позапрошлом году он прошел в депутаты Законодательного собрания, вел себя очень осторожно, стараясь держаться в тени. Петр не знал, что связывает этого человека с Собчаком и его окружением и почему именно он стал руководить предвыборной кампанией мэра.
– Объясните, зачем вы напечатали это и это?
– Прохоров показал газетный лист с отчеркнутой заметкой о выдвижении Яковлева и ткнул пальцем в интервью со следователем Беловым.
– Меня хотят обвинить в клевете на Кравцова...
– начал Петр.
– Бросьте пороть ерунду! Вы - наш, а своих никто обвинять не собирается. Неужели это непонятно?
– раздраженно перебил его Прохоров.
– Ефремов дал понять, что комиссия Чауса уличит меня в клевете.
– А вы поверили! Все знают: Ефремов трус, подхалим и бездарь. При Романове он бы и месяц в должности не удержался. А сейчас все хороши! И вы тоже! Умника из себя корчите. И что же вышло по вашей инициативе? Чауса, заместителя мэра, выставили полным болваном.
– А неполных не бывает, - не сдержавшись, прервал Петр.
– Либо болван, либо не болван, как осетрина у Булгакова - категория свежести только одна-единственная.
– Не щетиньтесь, Петр Андреевич, я же на вашей стороне, - с неожиданным дружелюбием сказал Прохоров.
– По
– В сердце. "Правая рука" бьет в самое сердце".
– Это вы, конечно, загнули! Слабоват Яковлев, чтобы нашему мэру до сердца достать! И вообще, зря он полез на выборы, на что надеется - никто не понимает. Наши ученые мужи головы кладут, что выше пятого места ему не прыгнуть. Хотя какую-то часть протестного электората взять может. Но нам это только на руку. Чем больше претендентов, тем лучше. Очень известная модель - диверсификация оппонирующих массивов...
– Это что такое? Никогда не слышал, - заинтересовался Петр.
– В самом общем виде - это такая технология, когда во время выборов специально стимулируют выдвижение против нужного кандидата как можно большего числа противников. В результате голоса рассеиваются и даже крепкий конкурент получает мизер.
– Как сейчас выглядят текущие рейтинги?
Прохоров поворошил лежавшие на столе бумаги и, найдя нужную, надел очки в тонкой золоченой оправе.
– Собчак - 32 процента, Болдырев - 23, Щербаков и Беляев - около 10 каждый, а дальше - Яковлев где-то 7-8 процентов. Из остальных заметен только областной Беляков.
– Прохоров посмотрел на Петра поверх очков и как бы невзначай спросил: - И все же расскажите, зачем вы напечатали, что Яковлев будет участвовать в выборах?
– Для интереса, - наобум сказал Петр.
– Для чьего интереса?
– с явно проявившейся подозрительностью спросил Прохоров.
– Поймите, Алексей Викторович, газета должна быть интересной, исправляя оплошность, Петр начал убеждать собеседника.
– Чтобы газету прочитали, она не должна быть скучной. Она может быть какой угодно, но только не скучной. Скука на полосе - это выброшенные деньги. Вот у вас лежит "Невское время". Перелистайте! На всех страницах - одно и то же. Мэр тут, мэр там! И нигде ничего нового. Хотелось бы посмотреть на тех, кому это интересно.
Вы спрашиваете, почему я напечатал заметку про Яковлева. Так вот: я и впредь хочу о нем писать. Уверен, что это правильно. В освещении выборов обязательно должна быть интрига. Нужно держать публику в напряжении. Вы только что с цифрами в руках доказали - у Яковлева нет никаких шансов. Так пусть люди "болеют", следя за борьбой Яковлева с Собчаком, и пусть забудут главных и реальных противников нашего мэра - Болдырева и Щербакова.
– В этом что-то есть, - подумав, согласился Прохоров.
– Но нельзя перегнуть палку. Все-таки в вашей газете должна быть и осуждающая линия. Ну, скажем, предательство. Анатолий Александрович назначил Яковлева своим заместителем, Яковлев его предал. А наш народ не любит предателей, ох как не любит. Как вы считаете?