Айронкестль
Шрифт:
Юношеский смех прервал ее слова, и рослая фигура Гютри выросла перед потухающим костром.
— А что там такое может случиться, чего бы не было до нашего отъезда? Полагаю, что тысячи кораблей наводняют гавани Соединенных Штатов, что железные дороги перевозят граждан, возвращающихся с купаний в города, что заводские гудки ревут, что земледельцы думают об озимых посевах, что добрые люди ужинают, так как теперь у них вечер, что автобусы, трамваи и кэбы шныряют по улицам Балтимора…
— Не подлежит сомнению, —
— Землетрясение? — спросил Фарнгем.
— А почему бы и нет? Разве землетрясения безусловно невозможны в Англии и Франции? Во всяком случае, Соединенным Штатам они известны. Но я разумел другое…
Яркий свет, творящий жизнь и несущий гибель, овладел лесом. Последние костры угасли. Среди ветвей леса замелькали крылья.
— Что же мы теперь собираемся делать? — спросил Гертон.
— Завтракать, — ответил Сидней. — А после завтрака будем держать военный совет.
Курам передал приказание; два негра принесли чай, кофе, консервы, варенье, сухари, копченую буйволятину, колбасу. Гютри принялся за завтрак весело и энергично, как всегда.
— Как поживает самец-горилла? — спросил он Курама.
— Он все еще не пришел в себя, господин, а Коренастый начинает просыпаться.
Филипп ухаживал за Мюриэль. Девушка, грызя сухарики и запивая их чаем, озиралась кругом.
— Они все еще здесь, — прошептала она, указывая на группу человекоподобных, спавших у огня.
— Странно, — ответил Филипп. — Я думаю, Курам прав: они боятся Коренастых, но тем, конечно, не до них, когда приходится выслеживать таких врагов, как мы.
Большие бирюзовые глаза Мюриэль заволоклись грезой. Филипп тихо декламировал про себя: Et cornme elle, craindront de voir finir leurs jours Ceux, qui les passeront pres d'elle! (Как и она, бояться будут смерти, кто жизнь проводит близ нее!) Гютри, справившись с копченым мясом и консервированным кофе, сказал:
— Ну, теперь начертим план действий. Пока мы на этой стоянке, нам нечего бояться Коренастых. Чтобы напасть на нас, они должны стать у нас на виду. Но мы не можем оставаться без дров и воды. До воды целая миля пути. И топливо необходимо.
— Что мы выигрываем, сохраняя стоянку? — спросил Маранж.
— Мы выиграем в том отношении, что постараемся сделать насколько возможно неуязвимыми тех из наших негров, которым не хватает металлических макинтошей, и как можно лучше защитить наш скот, гибель которого была бы бедствием для нас.
— А если эти проклятые каннибалы получат подкрепление?
Гертон с тревогой взглянул на Курама.
— Может ли это быть? — спросил он.
— Может, господин… Но рыжие Коренастые редко действуют сообща… разве что против голубогрудых. Их племена живут далеко друг от друга.
— В таком случае столько же и даже более шансов,
— Значит, лагерь сохраняем? — беззаботным тоном спросил Сидней.
— Таково мое мнение.
— И мое, — поддакнул сэр Джордж.
— Как обстоит дело с запасом воды, Курам?
— Нам нечем поить верблюдов, ослов и коз. Мы рассчитывали на водопой…
— Вылазка неизбежна!
За кольцом погасших костров и голым пространством виднелись лишь бледные островки папоротников, трав и кустарников. А за ними тянулась таинственная чаща. Водопоя не было видно.
— Лагерь нужно оставить в надежных руках, — сказал Гютри.
— Пулеметом лучше всего орудуете вы, дядя Гертон. Вы и останетесь с Мюриэль, Патриком Джефферсоном и большинством негров. Фарнгем, Маранж, Курам, Дик Найтингейл, два негра и я — мы сделаем вылазку, чтобы поискать водопой. Жаль, что нельзя взять с собой верблюда.
Айронкестль отрицательно покачал головой. Его томило смутное беспокойство. Он попытался оспорить необходимость вылазки.
— Можно ведь подождать!
— Нет, — возразил Гютри. — Если мы станем ждать, то только подвергнем себя большему риску. На вылазку нужно решаться именно теперь.
— Сидней прав, — подтвердил Филипп.
Все члены отряда надели макинтоши и металлические маски. Гютри взял свое слоновье ружье, топор и два револьвера. Таким же, за вычетом карабина, было вооружение Маранжа и Фарнгема. Дик Найтингейл прихватил еще тяжелый, толстый кортик.
— Идем! — прозвучало как звонкий удар колокола.
Легкая дрожь пробежала по телу девушки. Лес казался еще более жестоким, огромным, подстерегающим.
Филипп в последний раз запечатлел в сердце образ дочери Балтимора.
Впереди пошли негры. Курам, десяток раз подвергавшийся смертельной опасности, приобрел большой опыт.
У других тоже был изощренный нюх. Втроем они составляли треугольник с широким основанием. Филипп, обладавший необычайно тонким слухом, шел за Курамом. Сидней шагал широко, и его страшная сила действовала на негров еще более успокаивающе, чем слоновье ружье или не дающие промаха карабины Фарнгема и Маранжа.
Остальные составляли арьергард. Они направились на восток. Антилопы разбегались перед ними, промчался вепрь.
Коренастые не показывались. У края просеки Курам насторожился.
— Слушайте! — сказал Филипп.
Среди легкого треска и еле уловимых шорохов, казавшихся дыханием леса, ему почудилось какое-то организованное движение, удалявшееся от них и вновь начинавшееся уже позади. Показались тропинки, протоптанные с давних времен животными и людьми, испокон веков проходившими здесь на водопой. Отряд сдвинулся теснее. Во главе его продолжал оставаться Курам, за ним вплотную оба негра.