Айронкестль
Шрифт:
Глава II
КОРЕНАСТЫЕ
Курам рассказал легенду о Коренастых, рожденных лесом, болотом и сошедшим с туч зверем.
Может быть, это и не люди. Они видят впотьмах, и глаза их во тьме горят зеленым огнем; у них широкая грудь и короткие конечности; волосы их походят на шерсть гиен; вместо носа две черные дыры над ртом; они живут кланами, по меньшей мере в сто воинов; они неумело обращаются с огнем, употребляют почти сырую пищу и не знакомы с употреблением металлов; оружие у них деревянное
Между кланами происходит ожесточенная война, причем они съедают раненых и пленных, даже женщин, и особенно детей. Коренастые Севера, рыжеволосые, питают непримиримую ненависть к Коренастым Юга, черноволосым, и к Коренастым Запада, гордящимся своей голубой грудью.
Численность их не растет, а уменьшается из поколения в поколение. Они мужественно презирают смерть и не сдаются перед пытками. Лицом они походят столько же на людей, как и на буйволов. От них пахнет горелым мясом.
— А ты их видел? — спросил Маранж, когда Курам кончил говорить.
— Да, господин. Едва возмужав, я попал к ним в плен.
Они собирались меня сожрать. Уже готов был огонь, чтобы меня изжарить. Я попал к рыжим. Они радовались и смеялись, потому что у них были еще пленные и мертвые, раны которых еще сочились кровью. Нас связали лианами. Колдуны заунывно пели, размахивая топорами и цветущими ветками… Вдруг пронесся какой-то вой, полетели острые стрелы. Пришли голубогрудые Коренастые. Начался бой.
Я высвободился из лиан и убежал на равнину.
Курам молчал, задумавшись. Воспоминания юности проносились перед его мысленным взором. Во взгляде Гертона, устремленном на блестящие волосы Мюриэль, видна была тревога. Маранж глубоко вздыхал, глядя на девушку. Только Сидней Гютри безбоязненно и беззаботно смотрел во тьму. Его молодость, физическая сила, свойственная ему жизнерадостность скрывали перед ним будущее.
А сэр Джордж Фарнгем в своих путешествиях по Востоку позаимствовал от арабов и монголов небольшую дозу фатализма.
— Что могут сделать эти жалкие существа? — сказал великан. — Одного пулемета достаточно, чтобы истребить целое племя, да и слоновье ружье разнесет их на куски.
Маранж и Фарнгем, не уступающие в ловкости Кожаному Чулку, имеют ружья, выпускающие до двадцати пуль в минуту; Мюриэль неплохо стреляет; все наши мужчины хорошо вооружены. Мы сможем их истребить на расстоянии, в двадцать раз превышающем пределы досягаемости стрел.
— Они умеют быть невидимками, — возразил Курам. — Когда стрела поразит людей или животных, мы не будем знать, откуда она пущена.
— Но вокруг наших костров голая земля… едва пробивается трава да папоротники…
Что-то засвистело во тьме: длинная тонкая стрела пролетела над огнем и вонзилась в черную козочку, затрепетавшую
Звездная ночь стала враждебной. Гертон, Гютри, Фарнгем и Маранж всматривались во тьму, но никого не было видно кроме самок человекоподобных, смотрящих горящими глазами.
Старый Курам жалобно стонал.
— Ты ничего не видишь? — спросил Маранж.
— Я вижу только вон ту рощу папоротников, господин.
Филипп прицелился и выстрелил три раза; послышалось два хриплых вскрика. Чье-то тело подскочило и вновь упало, стало пробираться ползком в низкой траве… Пока Маранж колебался, прикончить ли раненого, тот исчез, точно провалился сквозь землю. Зловещие крики, протяжный вой волка и хихиканье гиены раздались в лесу и на просеке.
— Мы окружены, — сказал Гертон.
Затем сразу опять воцарилась тишина. Южный Крест показывал восьмой час вечера. Черная козочка, испустив жалобное блеяние, умерла. Курам, вытащив стрелу, подал ее Айронкестлю. Американец внимательно рассмотрел ее и сказал:
— Острие — гранитное… Поставь палатки, Курам.
Палатки были разбиты, из них одна была настолько просторна, что могла служить столовой или вообще для собраний всех членов экспедиции. Все палатки были из прочного, толстого, непромокаемого холста.
— Они не смогли бы защитить от пуль, но стрелы не пробьют их, — заметил Гертон.
Все белые собрались в большой палатке, и негры подали пареное мясо обезьяны с зернами проса. Ужин был не из веселых. Один только Гютри был настроен оптимистически. Он отведал жаркого с приправой из стручков красного перца и зерен проса и сказал:
— Нужно произвести расчистку.
— Расчистку? — воскликнул Маранж.
— Вокруг стана должно быть свободное пространство на расстоянии, превышающем пределы досягаемости их проклятых изделий. Главное, чтобы можно было спокойно выспаться.
Все остолбенели при этих словах.
— Но ведь выйти из лагеря — значит подвергнуть себя опасности пасть от стрел, — произнес Айронкестль.
— Почему? — спросил Гютри. — Это вовсе не обязательно.
— Ну, Сидней! Сейчас не до шуток.
— Но вы забыли, дядя Гертон, что я предвидел возможность отравленных стрел… И выписал из Нью-Йорка необходимые костюмы.
— А ведь и правда. Ты мне говорил об этом, но я совершенно забыл.
Гютри смеялся, продолжая доедать ломтик мяса жареной обезьяны.
— Курам! — крикнул он. — Подай-ка желтый чемодан.
Десять минут спустя два негра внесли довольно тощий чемодан из желтой кожи, на который устремились с жадным любопытством все взоры. Сидней не спеша отпер замок и показал стопку одеяний, наподобие макинтошей.
— Из нового материала, — сказал он, — металлического, но столь же мягкого, как резина. Вот перчатки, маска, обмотки, капюшоны.
— И вы уверены, что стрела не пробьет это?
— Смотрите…